– Я люблю тебя, – с хрипотой в голосе произношу я, когда вхожу в нее наполовину, а затем выхожу, чтобы снова войти.

На этот раз я погружаюсь глубоко, до основания. У Авы перехватывает дыхание, когда она растягивается вокруг меня, ее киска засасывает меня так, словно хочет удержать навсегда.

– Ты в порядке? – хрипло спрашиваю. Мне ненавистно то, как Ава морщится, когда я замираю, забеспокоившись.

Ава обхватывает мои щеки и, притянув мое лицо к своему, нежно целует – нежнее, чем я ожидал. Мои глаза закрываются, когда я опускаюсь на предплечья и провожу большим пальцем по ее челюсти.

– Я тоже тебя люблю, – выдыхает она. – А теперь, прошу, двигайся. Ты огромный, а у меня давно не было секса. Мне просто надо было привыкнуть, ты не сделал мне больно.

Я прижимаюсь к ней лбом и наблюдаю, как на ее лице мелькают удовольствие и облегчение. Я выхожу и толкаюсь обратно, вращая бедрами, и повторяю это снова и снова.

Губы Авы раскрываются в беззвучном крике, когда я отклоняюсь назад и закидываю ее ноги себе на плечи, толкаясь глубже и резче. Челюсть болит от того, как сильно я сжимаю зубы, удовольствие слишком сильное, слишком пронзительное.

Где-то в мыслях я помню, что нам следует вести себя тише и мягче, но отбрасываю их прочь. Единственное, на чем я могу сосредоточиться, это Ава. На любви в ее глазах и почти удушающем чувстве одержимости, которое испытываю к ней.

Наш секс не мягкий и нежный. Он жаркий и невероятно опьяняющий. Она отдает мне все, и я беру столько же, сколько и отдаю. Эта девушка – мой мир, мое солнце и чертовы звезды. Я – весь я – у нее на ладони, и не думаю, что она даже осознает это.

– Ты моя, Ава, – шиплю я, стиснув зубы. Она сжимается вокруг меня, и в моей груди рокочет рычание.

Она смотрит на меня своими блестящими ошеломленными глазами и сжимает мой бицепс.

– Я вся твоя.

Я поворачиваю голову и прикусываю ее лодыжку, а затем опускаю руку между ее ног и нахожу клитор. Ее губы раздвигаются в стоне, и я понимаю, что она близко. Звуки, наполняющие комнату, непристойны, но меня совершенно не волнует, услышит ли кто-нибудь. Мне нужно, чтобы моя девушка кончила.

– Кончай, Ава. – Она старается держать глаза открытыми, пока я ласкаю ее клитор. – Выдои этот член, детка. Высуши меня к чертям.

Это как спусковой крючок. Как будто я только что щелкнул выключателем, она сжимается вокруг меня и кричит так громко, что мне приходится прикрывать ее рот рукой. Я следую за ней, трахая ее во время оргазма и замирая, погрузившись до основания.

– Кажется, я не могу пошевелиться, – хрипит она, когда я выхожу из нее и падаю сверху.

– Я не такой тяжелый.

Ее смех – это рай.

– Не из-за этого. Потому что ты так оттрахал меня, что я не чувствую костей.

Я целую ее грудь и шею, прежде чем наконец коснуться ее розовых губ.

– Хорошо. А теперь позволь мне привести тебя в порядок, а затем ложись со мной в эту кровать. Сегодня я больше не отпущу тебя.

И никогда.

Она ласково трется своим носом о мой.

– Мне нравится этот план.

Глава 27

Ава

Я улыбаюсь. Все время со вчерашней ночи. Думаю, я ни разу не переставала. Даже когда сегодня днем Оукли проводил меня до машины и поцеловал на прощание, или когда я сидела на пассажирском сиденье и четыре часа слушала бесконечный плейлист рок-музыки Тайлера.

В голове пусто, а сердце парит.

Мне следовало бы нервничать из-за такого счастья, но я просто не могу. Еще нет. Я собираюсь жить в этом пузыре блаженства столько, сколько смогу.

Жжение между ног – напоминание о том, почему я так высоко в облаках, но это не единственная причина. Причина – Оукли. Боже, я определенно не была готова к чувствам, которые вызывает у меня этот мужчина. И близко нет.

Я не должна была влюбляться в хоккеиста, тем более в такого, у которого впереди будущее, которое с высокой вероятностью нас разлучит. Но я не могу найти в себе сил сожалеть об этом. Не тогда, когда этот парень – Оукли. Парень с диким сердцем и открытой душой, и такой яростной готовностью защищать, что почти перехватывает дыхание.

С ним я ощущаю себя в безопасности. Я чувствую себя любимой и доверяю ему больше, чем кому-либо до него. Наверное, это смешно – смешно признаться самой себе, – но это правда. Стопроцентная.

Дверь квартиры заперта, когда я пытаюсь повернуть ручку, но прежде чем я успеваю найти ключ, ее отпирают и распахивают.

– Слава богу! Я думала, ты никогда не вернешься, – пищит Морган, загоняя меня внутрь.

– Меня не было одну ночь, – смеюсь я, сбрасывая куртку, и с любопытством наблюдаю за Морган. Она подпрыгивает на месте, глядя на меня. – Ты сделала что-то плохое, пока меня не было? Выглядишь странно.

– Ого, спасибо. – Ее губы сжимаются в прямую линию.

– Ой, перестань. Ты знаешь, о чем я.

– Может, я просто соскучилась по тебе.

Я поднимаю бровь:

– И как? Соскучилась?

– Конечно. Хочешь сегодня потусить?

Я снова смеюсь:

– Видишь, ты ведешь себя странно. С каких это пор ты просишь меня потусоваться, а не просто требуешь?

Она хмурится:

– Сегодня ты действительно жаждешь крови. К счастью, я в настроении для сплетен, и поскольку я знаю, что ты просто переполнена ими, то прощаю тебя за такую грубость.

Внезапно все встает на свои места.

– Ты хочешь узнать, что произошло у Оукли дома?

– Ну, это очевидно. Ты оставалась ночевать.

– Оставалась.

Она фыркает.

– И? Согласна потусить и поболтать? Можем отправиться за последними рождественскими покупками, которые так любим.

Я вешаю пальто и тащу сумку в свою комнату. Морган преследует меня по пятам.

– Сейчас канун Рождества. Что-нибудь вообще открыто?

– Торговый центр открыт еще несколько часов. Просто брось чертову сумку и пойдем.

Вместо этого я водружаю сумку на кровать и смущаюсь, когда вся моя одежда вываливается наружу.

– Кажется, я забыла ее застегнуть.

Морган поворачивается ко мне, играя бровями.

– Симпатичные трусики. Очень сексуальные.

– Заткнись. – Я беспорядочно начинаю сбрасывать одежду с кровати в импровизированную кучу на полу. – И перестань смотреть на мои трусы.

– Ладно-ладно. Как будто это не я помогала тебе выбирать половину твоей сексуальной коллекции.

Не обращая на нее