– Как будто ты сможешь противостоять ее воле, – фыркнула я, отступая.

– Мне кажется… Нет, я уверена, только на потомков Амелиуса лампа пагубно действует. Так что будет лучше, если я понесу ее.

– Этого не будет. И если тебя что-то не устраивает, то ты можешь отправляться на поиски источника самостоятельно.

– Ладно-ладно, – с прищуром сказала она. – Идем, у нас был уговор. Я помогаю тебе с лампой, ты ведешь меня к источнику.

Я согласно кивнула, и мы полезли наверх, в пустыню. Но сколько бы шагов я ни делала, подняться не получалось. Ноги мои утопали в песке. Я оглянулась на Амелию. Она тоже беспомощно падала под натиском песчаной лавины. Песок вокруг нас закручивался вихрями. Везде, куда бы я ни посмотрела, с неимоверной скоростью росли стены. И вслед за ними в считаные мгновения прямо над нами образовался самый настоящий купол, а с ним пришла и тьма. Мы оказались погребены под толщей песка.

Глава 35

Я НЕ РАЗЛИЧАЛА НИЧЕГО ВОКРУГ. Беспросветный мрак давил на меня.

– Амелия? – позвала я.

– Гирада? Я здесь.

Я шарила руками перед собой, пока не наткнулась на плечо Амелии.

– Идеи? – спросила она.

– Нам нужен свет, – сказала я.

– И?

– Предлагаю использовать лампу по назначению.

– Не вздумай доставать ее здесь!

– Успокойся. Огниво у меня есть. А что зажечь, найду.

Она молчала, я полезла в рюкзак. Огниво и сухую траву легко нашла на ощупь. С фитилем и бутылью с маслом пришлось повозиться. Недоставало только лампы. Вообще-то она у меня была, но пользоваться ею я боялась. Я помнила то чувство, когда лампа затуманила мой разум. Мне не хотелось, чтобы такое вновь повторилось. Но также вспомнила и то, как могла спокойно держать ее, завернутую в свитер. И решила рискнуть.

– Гирада… Давай я подержу лампу в этот раз.

Я не обращала внимания на ее стенания и поставила сверток на песок. Рядом разложила огниво, сухую траву, фитиль и маленькую бутыль с маслом.

– Амелия, считай до десяти, – сказала я, подготовив розжиг и огниво.

– Ты, должно быть, шутишь…

– Все будет хорошо, пока я не коснусь самой лампы. Оставлю ее в свитере, и все.

– Ладно, давай я тогда траву подержу, пока ты фитиль будешь крепить.

Я вложила Амелии в руку сверток для розжига, вновь нащупав на полу фитиль и бутыль.

– Готова? – спросила Амелия.

– Готова.

Я высекла огнивом искру, и сухой пучок быстро загорелся. Не успела даже осмотреться по сторонам, все, что меня интересовало сейчас, – как быстрее закрепить фитиль в лампе. Первым делом я налила масла внутрь. Это было легко. Протиснуть веревку сквозь носик оказалось сложнее, но и с этим я справилась. К тому времени, как трава сгорела наполовину, лампа почти была готова к работе. Через пару мгновений я поднесла ее к горящей траве, отчего нас озарил неровный свет. Остатки розжига засыпала песком.

На стенах плясали многочисленные тени. Их определенно насчитывалось больше, чем должно было. Я не могла понять, откуда они появлялись, но старалась не вглядываться в них слишком пристально, боясь вновь уступить могуществу лампы.

Я взяла лампу, предварительно набросив на ее ручку свитер, и поднялась. Теперь пришло время оглядеться и решить, что делать дальше. Только сейчас я заметила, что глаза змеи на руке Амелии начали светиться. Произошло это после того, как мы зажгли лампу. Но Амелия, заметив мой обеспокоенный взгляд, лишь пожала плечами. Нас окружали гладкие песчаные стены. Я подошла к одной из них и провела рукой. Прокопала отверстие, но, как только убрала руку, образовавшаяся дыра молниеносно заполнилась песком. Потолок терялся в высоте. Даже будь я в два раза выше, и тогда бы не смогла до него достать. Я обнаружила четыре прохода и заглянула в каждый, но не увидела разницы. Не могла понять, как сделать правильный выбор.

– Ты чувствуешь? – спросила Амелия.

– Что?

– Ветер.

– Нет.

– А я чувствую. Как будто легкий бриз, когда пытаешься взлететь.

– Думаешь, сможешь вывести нас отсюда?

– Предлагаю идти по ветру, но я не уверена, что это выход.

– Стоит попытаться. Других вариантов все равно нет.

Амелия направилась вперед. Я держалась рядом. Вокруг вырастали новые стены. Песчаный лабиринт постоянно менялся. Я была уверена – он порождение лампы. Змея на руке Амелии начала мерцать в темноте, то и дело меняя оттенки от глубокого зеленого до кроваво-красного. Такая перемена мне не нравилась. Я не решалась спросить Амелию о том, что она думала о происходящем, и просто двигалась за ней. Миновав еще две подземные камеры в отблесках мерцающего света, мы вдруг остались в полумраке. Змея на руке Амелии погасла, и единственным источником света снова стала моя лампа. Это напугало меня больше первоначальной тьмы лабиринта.

– Мы здесь не одни, – сказала Амелия.

Я беспокойно озиралась по сторонам, но никого не видела.

– Ты уверена? – спросила я, но, вновь повернувшись к Амелии, заметила, как та отступала к стене.

Не сразу я поняла, что изменилось. Как вдруг из темноты выступили химеры и направились к Амелии. По крайней мере, мне казалось, что это были они. Туловища их были такими же, как у первых существ, но головы изменились. Теперь три пары черных глаз сместились на лысый затылок, а спереди у них появились лица. Вернее, несколько лиц, которые они перебирали в зависимости от того, на кого смотрели. Когда одна из химер оглянулась на меня, я увидела быстро сменявшие друг друга знакомые лица, как будто тварь не могла определиться, кем она хотела предстать передо мной. Я видела и Тристана, и Криса, и своих сестер. Да что уж там, я увидела в этой веренице даже морду Фенрира, а это определенно было слишком. Единственное, что объединяло подбираемые маски, – глаза. Они неизменно оставались черными.

Когда химера отвернулась, я перестала видеть череду лиц. Лишь затылок с шестью глазами. Чудовище протянуло к Амелии когтистую лапу. Я не знала, что делать. И тогда убрала свитер с лампы. Как только я это сделала, химеры остановились в ожидании и обратили на меня свои взоры. Я не понимала, как ими управлять.

– Амелия? – сказала я, не отводя взгляда от химер.

Она, прижимаясь к стене, уже обошла вокруг чудищ и стала рядом со мной.

– Веди меня, – сказала я ей.

Амелия пошла дальше в лабиринт, дергая меня за собой. Я пятилась за ней, держа химер в поле зрения. Они следовали за нами, сохраняя дистанцию. Я не могла понять, почему в этот раз не чувствовала влияния лампы и могла руководить своими действиями.

– Огонь поглотит все… Ведь это я бормотала. Да? Амелия?

– Да.

– Пока лампа зажжена, у нее нет надо мной власти, – предположила я, хотя и не была уверена.

– А что насчет химер? Поняла, как управлять ими?

– Нет.

– Воздух стал другим.

– О чем ты?

– Пахнет дождем.

– Дождь? В пустыне? Под землей?

– Я говорю, что чувствую.

Я не могла в это поверить, но, когда мы вошли в очередную подземную камеру, я увидела на стенах капли воды. Сначала подумала, что это отблески неровного пламени лампы. Но нет, действительно были капли. И вскоре я заметила на стенах целые водяные дорожки. Амелия шла все быстрее, я, как могла, поспевала за ней. Капли начали падать с потолка. Я прикрывала лампу рукой, боясь, что она внезапно погаснет и оставит меня с тьмой один на один. Химеры молча следовали за нами, хотя и не выказывали признаков агрессии. Но у меня было стойкое чувство – для нападения хватит малейшей оплошности.

Капли падали все чаще и наконец превратились в мелкий дождь. Амелия почти бежала, я с трудом успевала за ней.

– Я вижу выход, – сказала она и так резко бросилась вперед, что я оступилась и упала. Выронила лампу, и она погасла. И тут я услышала крик Амелии. У меня не было времени зажечь траву. Не было времени разбираться. Я знала – химеры напали на нее. И я схватила лампу.

Все стихло. Взамен предыдущим звукам пришло мерное пощелкивание и шорох песка. Ощущение было знакомым, за тем лишь исключением, что в темноте я не видела ни Амелию, ни лампу. Я перебирала знакомые мне имена и связанные с ними воспоминания, пытаясь сохранить рассудок. Все тот же голос называл меня самозванкой снова и снова. Голова готова была расколоться. Звук нарастал, вознося мою агонию на новую высоту.

– Гирада!

Я слышала голос. И знала, кому он принадлежал, только теперь не могла произнести нужное имя.

– Гирада! Брось лампу!

Этот голос повторялся снова и снова, пару раз он заглушил настойчивый вой в моей голове. Я пыталась отпустить лампу, но пальцы не разжимались. Не могла оторвать их от гладкого, начавшего нагреваться металла.