Свечи вдоль тропы полностью погасли.

Насекомые были повсюду.

Холод пробирал до костей.

Поудобнее перехватив хлыст Гордей вызвал заклинание болотного огня. Это был всего лишь крохотный маленький фокус, которому он научился еще в детстве. Небольшой огонек парящий в воздухе. Который так нравился его сестре, ведь у нее самой совершенно ничего такого не получалось.

— Если я когда-нибудь потеряюсь, — сказала она перед самой трагедией, когда они прятались от нянечки в саду под густым раскидистым жасмином, — ты должен послать его за мной. Чтобы он привел меня домой.

И потом много раз Гордей отправлял его в темноту.

Но мертвым не суждено было вернуться.

— Думаешь, сможем спасти… — задумчиво обратился он к Платону Флорианскому, но так и не смог завершить свою мысль.

— Смотри, как бы по итогу тебя самого спасать не пришлось, — прервал тот.

И он определенно был в каком-то дальнем родстве с воронами.

Потому что он — накаркал.

Глава 20

Когда мы выбрались к реке, пение резко оборвалось, а нашему взору предстал дом госпожи Ехидиной в том виде, в котором его запомнила я, и на сто процентов запомнил Лукьян.

Сомнения в его личности начисто отпали, и мне оставалось только удивляться тому, что с самого начала я не поняла, кто он такой.

Среди всех, кто меня окружал, только он и Платон так сильно у свое время запали мне в душу, что я готова была наплевать на собственную безопасность и сделать что-то, что в тот момент помогло бы им.

Невзирая на последствия.

Именно эти последствия сейчас и били меня по лицу.

И я это вовсе не о коварных ветках.

— Так это ты, — сказала я.

Прозвучало так, как будто бы я наконец после десятков лет поисков нашла убийцу своего хомяка.

Пустыня, кактусы, закатное солнце, револьвер.

Даже обидно, что финальные титры наступили так быстро.

— Видишь тут еще кого-то?

— Я не об этом.

— Ммм, — протянул Лукьян, — тогда да. Да, это я. Я удивлен и глубоко ранен тем, что у тебя настолько плохое зрение, что пришлось целый год щуриться, чтобы разглядеть.

Этого он от Платона понабрался. Точно от него.

— Я не щурилась!

— Это ты так думаешь. А я говорю, что щурилась. Я такой незапоминающийся?

Что именно он хотел услышать?

Что я должна была сказать?

Нет, Лукьян, ты запоминающийся. Настолько, что я годами спать не могла, только о тебе и думала. Где ты, как ты, жив ли ты? Кто ты такой в конце концов и почему в оригинальном романе тебя не было? Там ты умер? А здесь я спасла тебя?

Вместо этого я сказала:

— Тогда ты таким жалким не выглядел.

Лукьян наклонил голову набок, задумавшись.

— Я думал, тебе нравятся жалкие парни.

— Кому могут нравиться жалкие парни?

— Тебе. Это элементарная психология. У тебя есть склонность опекать окружающих, так что тебе, вероятно, комфортнее с кем-то, кто нуждается в защите и поддержке, поэтому…

Я даже вслушиваться не собиралась в то, что он там бормотал себе под нос.

Если Платон нацелился на карьеру патологоанатома, то этот кадр, похоже, планировал стать светилом психиатрии, не меньше.

И учитывая то, что окружали его… мы, нормальное было, в общем-то, желание.

— … с другой стороны, есть вероятн-

— Думаешь, Иларион где-то внутри? — перебила я.

— Не узнаем, пока не зайдем.

Мы кисло поглядели вперед.

На наши печальные перспективы.

Перед нами стояло небольшое здание с покосившимся забором, темными окнами и приветливо распахнутой входной дверью.

Чего раньше не было, так это маячавшей позади мельницы, и — скромной группки надгробных камней по соседству.

Говорят, самыми опасными проклятыми местами становятся заброшенные дома, кладбища, и — мельницы. В них проклятая энергия крепнет очень быстро и также быстро преобразуется в потусторонних тварей невиданной силы.

Похоже, сегодня был какой-то скидочный день, ведь мы собрали комбо.

Лукьян заметно напрягся.

Должно быть, он подумал о том же самом.

— Что ее дом вообще делает здесь? — простонала я. — Где академия, а где был он.

— Проклятые места способны перемещаться, — сказал Лукьян. — Сами по себе или… с чьей-то помощью.

— И кому это нужно?

Он только пожал плечами.

Я сердито почесала переносицу.

Кто бы не стоял за этим, ничего хорошего он не планировал. Наверняка мы сейчас стояли у истоков очередного заговора, и оставалось лишь надеяться, что нам лишь немного промочит туфли, а не унесет яростной волной в океан, где нас сожрут акулы.

— Что если она нападет? Есть идеи? Как ты выбрался в прошлый раз?

— В прошлый раз мне сильно помогло пламя Змеевых.

Как я и думала.

Я уже начинала жалеть, что ни Гордея, ни Надежды тут не было, и это многое говорило о степени моего отчаяния.

Мне показалось, что занавески на окнах едва заметно колыхнулись.

Внутри кто-то был.

Тем не менее, первым делом Лукьян направился к группе надгробий.

Ну, правильно, лежи Иларион в одной из могил, это бы сильно упростило нам задачу. Вот только по ним было вообще невозможно понять, кто там лежал. Это были обычные плоские камни без каких-либо обозначений. К тому же, складывалось впечатление, что это и вовсе была одна и та же могила, которую кто-то просто размножил на ксероксе, а потом прифотошопил в реальность.

И я уже видела ее раньше.

В своих снах.

Я замерла, застигнутая врасплох.

Лукьян бросил на меня короткий взгляд.

— Что-то напоминает?

— Нет, — сказала я.

Слишком быстро и резко.

— Ясно. Ладно, за исключением дома, все остальное просто иллюзии, нет никакого смысла тратить на них время.

— Тогда идем внутрь?

Лукьян придержал меня за руку, заглядывая куда-то мне за спину.

— Нет, — сказал он. — Без надобности. Ведь хозяйка уже сама вышла встречать нас.

Я обернула туда, куда он смотрел, ко входу в дом, к темному провалу двери, из которого медленной туманной тенью выплыл женский силуэт. Канареечно желтое платье затрепетало на ветру, и в воздухе разнесся запах гари. Тонкие бескровные губы старухи растянулись в голодной улыбке, когда ее ослепшие глаза нашли нас.

— Дети, вы убежали, убежали от меня, — прохрипела она, — убежали. Но сможете ли вы убежать от него?

Ее тонкий как оголенная кость палец указал на мельницу, из тени которой показался тяжелый и грузный силуэт. Если бы луна висела на небе чуть ниже, он бы закрыл ее собой, погрузив мир в непроглядную тьму. Если бы чуть ниже висели звезды, они бы затерялись в его густом меху. Огромные когти казались железными, а в налитых