Она всё отталкивала руки, но при этом продолжала сидеть на самом краю, свесив ноги. Подпирая спиною чей-то товар. Отчего-то её обтрёпанная шаль, необыкновенно сильно ударила мне по нервам.

Между наёмниками шептались. Я не слишком хорошо разбирался в девичьих душах, но по одному лицу Эль можно было сказать: она сейчас применит силу.

Медленный выдох:

— Бабуля!… Что вы такое говорите? Вы хотите внуков своих бросить? Как они проживут без вашего совета, что вы говорите!

— Какого совета⁈

— Бесценного! Бесценного совета. Вы жизнь прожили и хотите, чтобы это всё в песок ушло? Пусть как хотят устраиваются на новом месте?

Заложив руку за спину, я несколько раз по-деловому взмахнул свободной кистью. Кое-кто закивал.

Женщина несколько опешила.

Вздохи и рыдания её попритихли:

— То есть… вы хотите сказать…

— Мама, ну как же мы там будем! Без тебя! — грудным с перекатом голосом поддержал меня Ином. — Я в одиночку разве там справлюсь?

— А ты вообще молчи! Ирод богов небесных!.. Полвека человеку, а он жёны не смог найти!

Старушка высказалась. Она крепко задумалась, поглядывая на ребятёнка.Чуть пожевала и, наконец, сдалась.

Её взяли под руки, и тяжело дышащей, помогли спуститься.

Мне не к месту припомнился полдень.

Она прошла пару шагов. Тут же устала и присела. Раскрасневшаяся, ухватилась за сердце. Её обступили женщины. Мужчины одобрительно кивали.

«Дураки!»

Подражая манере Инома, я сам его похлопал по плечу. Как рыцарь, человек с образованьем, я мог это себе позволить.

— Я прошу прощения, но вы неправы. Вепря больше нет в этих местах. Вы честно пытались помочь, и вклад этот не будет забыт. Но не стоит.

На лице мужчины отразилось недоуменье:

— Одну… Одну минуту. Это кто такое сказал?

— Сэр Залив. Владелец всех этих земель и пожизненный член генеральной королевской курии по личному распоряжению Его Величества Амания Первого.

На нас косились. На уставших, пыльных лицах легко можно было прочесть интерес. Мужчины и женщины. Старики и дети.

Ином положил ладонь на головку бойкого мальчонки:

— Ему верить можно.

* * *

С самого утра где-то кричали. Что-то делалось и не ладилось, хотя прилагалось огромное количество усилий.

Я сидел на краю телеги. И смотрел на женщин и детей. На стариков, которые не понимали, куда они идут. И зачем.

Наконец, караван «поднялся». Я вновь оседлал мою Хорошую, и мы с ней пошли вслед прочих по разбитой, поросшей травою дороге.

Великан опять поднимал деревья: телегам без этого было бы не пройти. Скрип, хриплый выдох носом, а следом хруст веток. Буря прошла, так что Веку было чем заняться.

Где-то через полтора часа, ко мне снова подошёл караванщик. Он взял мою Хорошую за узду.

Повозки, скрипя, ползли мимо. Я огляделся. Это место… ровным счётом ничем не выделялось. Здесь не было видно ни старых деревьев, ни большого камня. Просто обычный лес. Великаны сосны и орешник. Пара вязов.

Оставалось лишь надеяться, что Ином не ошибся.

— Вы там вместе лучше держитесь. Оно всё же вернее.

Эль встала по левую руку. Откуда-то со стороны повозок показался Гратц. Он тащил тяжёлый, на вид чрезвычайно тяжёлый мешок и без остановки трещал с рыжеватым юнцом.

Наконец, ход каравана встал. Без спешки, чуть сопя и позвякивая металлом, над крышами повозок показалась голова. Великан подошёл ко мне. Я сидел на моей Хорошей, но он всё равно посмотрел сверху вниз. Кучерявые брови опустились.

Чёрная громада.

— Век, — начал я… чуть менее уверенно, чем хотелось бы. — Век, не мог бы ты пройти с этими людьми ещё немного. Буря поваляла деревья, и я бы хотел, чтобы ты убрал их.

Ином медленно выдохнул.

— Спасибо, — тут же озвучила женщина из-за его спины.

V (+ рис.)

Эквил, третий остров, ул. Ямана.

Тридцать первый день пятого месяца двадцать третьего года.

Что я помню о том вечере?

Я знал, что на дорогу уйдёт целая туча времени, и потому переоделся заранее. Прямо в таком виде обычным порядком я получил довольствие и отправился на третий не самый дальний, но «рабочий» остров.

Уже почти стемнело, и узкие улочки смотрели с подозреньем. Окна во многих домах были забраны решёткой, лужи отсвечивали. Поднявшись по битой лесенке, я прошёл под низкой аркой с фонарём. Зачем мне туда? В этих местах я не был и конкретно об этом трактире узнал от весьма впечатлённого Януса, старого приятеля. Это был первый человек с кем я нашел общий язык, став рыцарем. И ему я верил.

Рука прижала имитацию поклажи. Отыскала плотный знакомый свёрток… странно. На сей раз, тот показался мне иным на ощупь.

— Не подскажешь дорогу до трактира «Тихая отмель»?..

Человек в разорванной домотканой рубахе почесал волосатый и грязный живот. Он поглядел на мои сапоги. На мешок, но, заметив большую серую заплату, сразу же потерял весь интерес.

— Вот там вон он, — треснутым басом.

Я кивнул. И прошёл.

Некоторых усилий мне стоило не сказать «благодарю» и это уже была победа. Мысль: «Напрасно спросил».

Я даже рад был, когда простая дверь, наконец, открылась, и в лицо пахнуло ароматами еды и алкоголя… и ещё табака. И пота. Мельком я отметил для себя деревянные столы и множество выцветших накидок. По старой привычке, сапог зацепился за порог. Озираясь, всматриваясь в лица, я втянул носом воздух, чуть сгорбился.

Знакомых здесь не было, а на остальных мой вид, подобный вход просто обязан был произвести впечатленье.

Я, чуть шаркая, прошёл. И подозвал трактирщика. Ударил кулаком об стол. Одетый весьма прилично, но очень небрежно мужчина был занят. Он ел. Ел отчаянно и скоро, глотал кусками и давился, словно крохи эти — последнее, что ему осталось.

— Тра…

— Обеда нет!.. — ответил хозяин. — Раньше приходить надо было!.. Издеваться они вздумали… надо мною…

— Да.

Было не так уж и поздно… да и не обед меня интересовал… Замечанье резануло и от впечатленья уже не так-то просто было отделаться. Я улыбнулся. Куда как удобнее было принять это на собственный счёт. «Маскировка удалась, вот и пожинаю ЗАСЛУЖЕННЫЕ плоды».

Трактирщик отвернулся. Запрокинув кружку, он проглотил остатки жидкого бульона, собрал спешно крошки.

Я колебался. Немного поразмыслив я развязал шнуровку моей «поклажи». Стараясь ничего не показывать, нащупал