Кромка вся пошла волнами… но и она справлялась. Резала побеги и сминала листья. Дубняк зарос. Зарос так сильно, что мне едва-едва удавалось продираться… И тянуть. Тянуть вслед за собою мою рыжеватую кобылу.

Медальон пульсировал. Прямо как когда-то у развалин, нечто живое словно скользнуло у моей ноги!

И плошка каши, что валуном легла в жел-удок, поднялась. Я сглотнул: «Быстрее!»

Ветка, наконец, сломалась. «Всего-то пара дней осталась!.. До болот!..»

Я снова сплюнул. Отвратительный, откровенно мерзкий привкус остался на языке. Очень вяжущий.

— Тьфу!

Впереди показался просвет.

Большое поле всё в бурьяне — чем не радость!

Ноги зачастили, и я заскользил. Почти сорвался в бег… Снова споткнулся…и голенище всё-таки сломалось. До боли прошлось по коже! Дерануло так, что кровь проступила.

«Это больно!»

Лицо моё перекосилось. И Эль это заметила.

И снова промолчала.

Только… пренебрежение словно бы отразилось на её лице. Воспользовавшись свободным пространством, наёмница легко обошла меня. Не напрягаясь, даже не спеша, она пошла вперёд.

Подобного я стерпеть уже никак не мог! Пришлось закусить губу. Приготовившись, морально подобравшись, я нагнал! Пусть даже это было и неприятно. «Встал на тень», — как часто выражался Янус.

Кобылица «заходила». Зачастила, высоко задирая колени, когда я ускорился.

Я не обратил вниманье. Принялся вышагивать. Дышать и повторять каждое движенье Эль. Точно так же я огибал муравейники и перескакивал через чертополох.

Всего пара мгновений гонки, но мне показалось, что прошло не меньше часа.

Какая-то мысль… Непонятное ощущение «неуместности» возникло на краю сознания… Но голенище «заходило» по свежей ссадине, и сразу же мне сделалось не до мыслей.

И никакие тряпки, никакие ухищрения не помогли!

Как-то ещё хромая, подпрыгивая и почти приплясывая, я сравнялся. И даже чуть вырвался вперёд. Наёмница — удивилась. В первый раз, за последние несколько дней я заметил некий интерес в её взгляде.

Получилось. У меня получилось напомнить, кто из нас «сэр».

«А то н… нап-ридумывала себе там!»

Эль внезапно ускорилась. А я за ней! Легко, причём. Особенно не напрягаясь.

— По… погодите! — едва различимо, на придыхе.

Признаю, увлёкшись, на выкрик я не обратил ни малейшего вниманья. Я лишь повторил за Эль: она обернулась, и я сделал так же. Это был Гратц… и он очень сильно отстал.

Совершенно потерявший дыханье и уже почти что не живой, всеми позабытый, стражник остался далеко позади. Лишь теперь он полувыползал, цепляясь, из поломанных сучьев пролеска.

Сапог мой зацепился.

Я не сразу понял. Всё продолжал «выхаживать», хотя подошвы уже оказались выше головы. Не успев сообразить, я щекой проехался по острой осоке. Сладковатый клевер набился в рот, а баранчики повисли на ушах.

Я моргнул. Воткнулся. Замер в позе самой пространной.

Доносились птичьи трели. Поводья выскользнули, и кобыла просто прошла мимо меня. Неловко переступила, через выставленную руку. Ещё чуть-чуть прогарцевала. И остановилась.

«Больно!»

Неровная местность. Поле это ещё не так давно пахали, так что ещё были заметны борозды. Не вполне уверенный (в своём состоянье), я прямо так и лежал, с вывернутыми под «произвольными» углами запястьем и ногою.

Я просто распластался, наблюдал, как лошадь медленно переступает. Как бывший стражник подходит, пытается отдышаться, жалуясь наёмнице на жизнь, погоду и обувку.

Хруст. Резкий звук донёсся со стороны дубняка. И несколько тёмных птиц поднялись в яркое, чистое небо. Сухостой чуть вздрогнул. С протяжным, долгим воем его белый ствол проломил пролесок.

Я заметно напрягся. Попытался подвигать коленом — сапог же сразу заёрзал. Я почувствовал это, а значит, всё было не настолько плохо. Я сел. Вслушался в хруст дубняка. И как-то незаметно оказался на ногах. Взгляд мой нашёл мою Хорошую… но сразу же вернулся к подчинённым. Стражник уже успел укрыться. Эль с вызовом перехватила меч.

Тяжёлый хор донёсся.

Верхушки заходили. Лещина чуть расступилась — и большая, со сбитыми, распухшими костяшками, рука смяла клёны. Показалась плешивая макушка и следом хмурое, очень тёмное и со впалыми глазами лицо.

Медленный выдох: «Догнал».

Я мог бы расслабиться… но что-то было не так. Пасть Века была чуть приоткрыта, и нижняя челюсть его ушла вперёд. Простая рубаха совсем растрепалась, намотанные же на рёбра тряпки разъехались и окрасились в зелёный от листьев. Обнажились глубокие бурые борозды.

Я проигнорировал клок травы. Пускай себе свисает с макушки. Выпрямился. Поставив носки строго врозь и постарался произвести впечатленье… Очередная глупость.

Дух внезапно забулькал.

Приступ удушающего кашля заставил Века содрогнуться. Согнул его в дугу. Великан ухватился за берёзу и почти повис на ней, сломал белёсый ствол.

Наконец, он сел. Широко раскинул ноги. Ладонями упёрся в землю и чуть откинулся. Дыша, Век пальцем поддел край заржавленного металла. Оттянул ошейник.

Это смотрелось… не забавно.

Хорошая моя отбрела уже достаточно далеко… По совести, мне бы надо было пойти за ней. Вернуть и привязать к чему-нибудь. Или хотя бы стреножить. Но я поступил иначе: подобрался и пошёл.

Широко расставленные и глубокие борозды «светили» на грудине и боках великана. Кое-где его шкура посинела. И какие-то мелкие чёрные мошки так похожие на сор уже «бегали» по обнажившейся плоти.

Отведя глаза, я поинтересовался, как он так быстро обернулся.

— Край… Там два шага до края леса оставалось.

Голос Века изменился. Глухой, как и всегда, но вышел с придыханьем. Словно воздуха не хватило великану, но тот всё равно закончил фразу.

— Когда сможешь идти?.. — чётко спросила Эль.

Откинув полы новой короткой куртки, я ногу выставил чуть вперёд. (Просто так стоять было проще).

— И куда ты торопился? — негромко. — Неужели нельзя было просто идти по следу? Это ведь очевидное решенье, так зачем было бежать? Раз уж ты немного… нездоров.

Провокация — приём довольно грубый. И тем не менее тут важно, что ты хочешь получить в итоге, а не что ты делаешь. Лучше уж так. Великану нужно было менять своё поведение.

Тусклый взгляд из-под боровей.

Щёки Века впали, и лицо его стала ещё немного страшнее. Чернота впалых глазниц, лишала его сходства с человеком. Жёлтая, грязная кожа казалась слишком грубой.

— Вы… Нагнать велели.

— А своего ума разве нет? Только и можем, что исполнять приказы? (Великан повернул большую голову). Двадцать девять лет на бойне… Да-да! Я, между прочим, знаю, как ты жил.

Кашель. Век попытался приподняться.

— Три десятка в никуда!

— Д-урь это!

— А теперь вот всё… Ты сам набедокурил и вот результат. К троллу полез, а теперь ещё бежал.