Когда Дафна возвращается после ужина, то понимает, что в спальне кто-то есть. Окно открыто, хотя на улице снова идет снег. Она и слуги всегда держат его закрытым. А на коврике прямо под окном виднеется вмятина, как будто кто-то в этом месте спрыгнул с подоконника вниз.

Может быть, убийцы все-таки орудуют не только в лесу. Может быть, они становятся смелее. Или ленивее. Или, возможно, просто отчаяннее.

Несмотря на искушение вернуться в коридор и позвать на помощь, Дафна не уверена, что может доверять стражникам, расставленным по всему королевскому крылу. И кроме того, если убийца работает на тех же людей, что похитили принцев, у нее есть к нему несколько вопросов, и задать их лучше без постороннего вмешательства.

Она останавливается в дверном проеме, наклоняясь, чтобы поправить ботинок и вытащить кинжал из тайника, после чего выпрямляется и закрывает за собой дверь. Она ждет, воспользуется ли убийца возможностью напасть, но он этого не делает. Она осматривает комнату в поисках потенциальных укрытий – под ее кроватью достаточно места, чтобы туда мог поместиться человек, но такое положение сделало бы его более уязвимым по сравнению с ней, что делает этот выбор сомнительным. Занавески колышутся ветром, и Дафна видит, что за ними никто не прячется. Остается шкаф – единственное место, где мог бы спрятаться взрослый человек.

Она на цыпочках подходит к нему, тихая, как кошка, с кинжалом наготове и готовая нанести удар. Кровь стучит в ушах, заглушая все мысли, кроме мысли о грозящей ей опасности. Сомнений быть не может: она либо нанесет удар, либо ударят ее, а она провела уже слишком много дней на волосок от смерти с тех пор, как прибыла в эту забытую звездами страну.

Быстрым движением она распахивает дверцу и с яростным криком выбрасывает руку вперед. Она наносит удары снова и снова, только с четвертой попытки понимая, что не пронзает ничего, кроме висящих там платьев. В некоторых теперь появились дыры, и миссис Наттермор наверняка будет недовольна.

Дафна снова поворачивается лицом к комнате, прислоняется к шкафу спиной и пытается отдышаться. Рука с кинжалом безвольно опускается, а другая, свободная рука тянется к сердцу, как будто она может успокоить его бешеный ритм.

Здесь никого нет. Качая головой, она решает, что впадает в паранойю. Девушка отталкивается от шкафа и подходит к окну, с грохотом закрывая его.

В этот момент она чувствует, как к ее горлу прижимается холодный металл.

– Брось кинжал, принцесса, – говорит голос. Женский голос, голос бессемианки. Дафна так поражена этой последней деталью, что делает, как ей велят, и позволяет кинжалу упасть на пол.

– Я не желаю тебе зла, но мне нужно было поговорить с тобой наедине, – говорит голос. – Я собираюсь убрать свой кинжал, но в тот момент, когда ты потянешься за своим, я верну его на место. Договорились?

Голова у Дафны уже идет кругом, но она кивает. Как только этот кинжал окажется подальше от ее горла, она бросится к своему ножу. Как только она его схватит…

– Меня прислала твоя сестра, – говорит убийца, опуская клинок, и в это мгновение план Дафны рушится. Она поворачивается лицом к убийце и обнаруживает, что смотрит на девочку примерно своего возраста, и на малейшее мгновение ей вспоминается Софрония. У них одинаковые светлые волосы, одинаковый рост, но это не Софи.

– Которая из них? – спрашивает Дафна, внимательно следя за тем, куда упал ее нож. Она не доверяет девушке, но очевидно, что она не убийца. Будь это так, Дафна уже истекала бы кровью.

– Сначала Софрония, – говорит девушка, выдерживая взгляд Дафны. Ее глаза тоже напоминают глаза Софронии. Впрочем, и глаза самой Дафны – серебристые, тронутые звездами. – Затем, совсем недавно, Беатрис.

– Ты лжешь, – говорит Дафна.

Девушка, похоже, ожидала такой реакции. Она пожимает плечами:

– Беатрис левша – я знаю, потому что она меня ударила, хотя потом была достаточно добра, чтобы исцелить меня звездной пылью. Еще она назвала тебя безжалостной стервой.

Это определенно была Беатрис, думает Дафна.

– А Софрония?

Девушка колеблется, ее взгляд устремляется в сторону. Это идеальный момент, чтобы нырнуть за своим кинжалом, но Дафна не двигается. Она ждет, не сводя глаз с девушки.

– Когда Софрония не могла заснуть, она пробиралась на темаринскую кухню, чтобы заняться выпечкой, – говорит девушка через мгновение. – Думаю, в Бессемии у нее была такая же привычка.

Дафна чувствует себя так же, как, должно быть, себя ощущает парус, в который вдруг перестает дуть ветер. Сколько раз она заставала Софронию на кухне в фартуке, повязанном поверх ночной рубашки, которая, вся перепачканная в муке, с сияющей улыбкой вытаскивала противень из духовки.

– Кто ты? – спрашивает она, изо всех сил стараясь сохранить самообладание.

– Меня зовут Виоли. Твоя мать послала меня сопровождать Софронию в Темарин, – говорит девушка, после чего делает паузу. – И шпионить за ней.

Виоли. Дафна знает это имя – Софрония произнесла его незадолго до своей смерти. Она сказала Дафне и Беатрис, что придут ее друзья – Леопольд и Виоли. Дафна знала, кто такой Леопольд и как он выглядит, но о Виоли она слышала впервые. Но несмотря на то что Софрония считала эту девушку подругой, Дафна прекрасно знает, какой доверчивой могла быть ее сестра.

– Моя мать не стала бы… – начинает Дафна, но останавливает себя. Конечно же, мать послала бы кого-нибудь шпионить за Софронией. Это было бы благоразумно. – А Беатрис? – спрашивает Дафна. – Ты сказала, что она ударила тебя?

Девочка – Виоли – протягивает руку, чтобы коснуться своего носа, хотя, насколько Дафна может видеть, с ним все в порядке. Ее взгляд устремляется в сторону, и Дафна сразу понимает, что всей правды она сейчас не услышит.

– Это было заслуженно, – осторожно говорит она. – Мы наткнулись на нее, когда она бежала из Селларии с принцем Паскалем. Насколько я понимаю, новый король, узурпатор, отправил ее в Сестринство.

Дафна хмурится.

– Это вообще возможно? – спрашивает она.

– Все возможно, когда король безумец. А насколько я знаю, именно таким был Чезаре, – говорит она. – Они направились в Бессемию, но нам она велела направиться к тебе.

– Мы? – спрашивает Дафна. – Кто это «мы»?

Виоли колеблется, вертя кинжал в руке, – Дафна понимает, что это своего рода навязчивая привычка.

– Король Леопольд, – говорит она наконец.

Дафна смеется – она ничего не может с собой поделать. В этой ситуации нет ничего смешного, но тот факт, что король Леопольд,