львов, переодевшись кусками мяса?

– Дафна и твоя мать – единственные люди, которые могут нас узнать, а Дафна даже и не видела тебя лично. С другими волосами она, может, тебя и не узнает, хотя я не горю желанием проверять эту теорию. Если мы сможем найти работу где-нибудь вроде кухни, я смогу узнать достаточно о делах Дафны, чтобы держать Беатрис в курсе, но при этом избежать внимания.

Леопольд, кажется, на мгновение задумывается. Он смотрит на кружку с сидром, который держит в руках, и на поднимающуюся струйку пара.

– Затея все еще кажется слишком рискованной, – говорит он.

Виоли фыркает и делает еще один глоток.

– На данный момент, Леопольд, мы рискуем уже тем, что дышим.

Тем же вечером Виоли и Леопольд сидят, скрестив ноги, на двуспальной кровати, которая занимает большую часть их гостиничной комнаты. Леопольд уже соорудил себе импровизированную постель на полу рядом. Но пока они не ложатся спать, потому что нужно поработать с акцентом Леопольда.

Виоли замечает основную проблему – он говорит отрывисто, как это делают темаринцы, но у фривийцев одно слово перетекает в другое. От этой привычки трудно избавиться, но к тому времени, как около полуночи официантка появляется у их дверей с обещанным флаконом звездной пыли, его акцент становится почти сносным.

– Ты не должен говорить без необходимости, – говорит ему Виоли, когда официантка уходит. Она закрывает дверь и возвращается к кровати со звездной пылью в руке.

– Я мог бы притвориться немым, – предлагает он, но Виоли качает головой.

– Последнее, чего мы хотим, – это чтобы в ком-то из нас было нечто примечательное. Это была одна из первых вещей, которым я научилась, работая на императрицу, – как быть невидимой. И нет никого более невидимого, чем слуга.

Леопольд фыркает.

– Это неправда. Я всегда обращал внимание на слуг.

Виоли смеется.

– Ой, прошу. Когда ты только появился в той пещере и увидел меня там, то даже не узнал.

– Ну, ты была горничной Софи. Наши с тобой пути не пересекались.

Виоли пристально смотрит на него.

– Леопольд, мы почти каждый день оказывались в одной и той же комнате, обычно – по нескольку раз. Ты нередко обращался ко мне, хотя никогда и не называл по имени.

– Нет, такого не было, – говорит он, нахмурившись. – Я уверен, что запомнил бы.

– Но не запомнил, – говорит она ему. – Потому что никто не замечает слуг.

Леопольд хмурится еще сильнее, и она чувствует, что он хочет поспорить с ней еще, но в данный момент она не очень озабочена тем, чтобы смягчить чувство его вины.

– Но сейчас нам это только на руку, – говорит она.

Леопольд выглядит так, будто хочет что-то сказать, но через секунду он кивает.

Виоли поднимает флакон со звездной пылью.

– А теперь давай займемся твоими волосами.

Дафна

Дафна просыпается как раз в тот момент, когда лучи рассветного солнца проникают в ее все еще открытое окно. Голова раскалывается от боли. Ей требуется мгновение, чтобы вспомнить причину. Головная боль – последствие снотворного яда из ее кольца. Кольцо, которое было украдено девушкой из Бессемии, утверждающей, что она знала ее сестер. Виоли.

В следующий раз, когда увидишь Евгению, упомяни мое имя и посмотри на ее реакцию.

Дафна садится в постели, откидываясь на груду мягких подушек, осознавая, что она все еще одета в платье, в котором была вчера вечером на ужине. Виоли укрыла ее одеялом до самого подбородка, чтобы, когда горничная придет помочь ей раздеться, казалось, что она уже сделала это сама и рано уснула. Весьма продуманный план, учитывая, что Виоли действовала импульсивно. Она не могла предвидеть, что найдет кольцо с ядом в шкатулке Дафны.

Отсюда возникает вопрос: как она узнала, что в кольце содержится яд? Оно было сделано так, чтобы не отличаться от любого другого кольца, хотя Дафна знает, что у Софронии и Беатрис были точно такие же. Она верит не всему, что рассказала ей Виоли, но она, по крайней мере, говорила правду о том, что знала ее сестер – любовь Софронии к выпечке едва ли можно назвать широко известной, а слова «безжалостная стерва» точь-в-точь повторяют первоисточник. Кроме того, у Беатрис действительно есть подлый удар слева – его мишенью несколько раз становилась сама Дафна.

Но остальное? То, что за убийством Софронии стоит императрица? Это было ложью. И вопрос в том, верит ли в это сама Виоли или у нее есть какой-то скрытый мотив для того, чтобы настроить Дафну против ее матери.

Остается еще Евгения, которой Дафна не доверяет, но из-за того, что случилось с ее детьми, просто так найти ответы не получится – ситуация требует деликатности.

Не обращая внимания на пульсирующую головную боль, Дафна встает с кровати и снимает свое помятое платье, оставляя его на полу у кровати так, чтобы горничная подумала, что не заметила его прошлой ночью в темноте. Она звонит в колокольчик у своей постели, и когда через мгновение появляется служанка, чтобы помочь ей подготовиться к предстоящему дню, она велит ей послать приглашение Евгении на чай.

– Насколько я знаю, леди Юнис отклонила все светские приглашения после исчезновения своих сыновей, – говорит горничная, используя вымышленное имя, которое король Варфоломей дал Евгении, чтобы во дворце не узнали, что он укрывает вдовствующую королеву Темарина.

– Конечно, – говорит Дафна, широко раскрыв глаза и стараясь всем своим видом показать сочувствие. – Но, признаться, я беспокоюсь за ее благополучие. Если леди Юнис желает отказать мне, я должна настоять, чтобы она сделала это с глазу на глаз.

Чай подается на зимней террасе, стеклянные стены и крыша которой позволяют посетителям наблюдать за падающим снегом, не замерзая от холода. Вокруг маленького столика, в центре, установлены три жаровни, чтобы в помещении было тепло и уютно, хотя Дафна, едва ступив на террасу, понимает, что Евгении все равно будет слишком холодно.

Дафна с удивлением осознает, что ей самой вполне комфортно, и эта мысль приводит ее в замешательство. Она не хочет привыкать к фривийскому климату.

Едва она садится за стол, как на террасу врывается Евгения. Когда ее взгляд падает на Дафну, в нем вспыхивает ярость, но через мгновение ей удается скрыть его под маской дружелюбия.

– Ваше Высочество, – говорит Евгения, приседая в коротком реверансе, прежде чем сесть напротив Дафны, которая жестом приказывает слугам принести чай и пирожные.

– Я так рада, что вы смогли ко мне присоединиться, – говорит ей Дафна, улыбаясь.

– Похоже, у меня не было выбора, – говорит Евгения, едва скрывая яд