должность у него такая, и его преемником может стать только один кандидат.

Неужели Титос?..

– Правда, – сказала Василию Мин Джи, – сходил бы ты, глянул.

Кореянка была полной противоположностью греку. Коренастая, ростом едва по плечо Василию, широкоскулая и, пожалуй, некрасивая, она подкупала прежде всего деловитостью и умением обращаться с оружием. Вероятно, в той, прежней жизни ей приходилось стрелять не только в тире, чего нельзя было сказать ни о Василии, ни о Титосе. В Мин Джи ощущалась спокойная внутренняя сила, и тут-то Рудру можно было понять. Кореянка и не думала командовать, она просила, но так, что ее просьбы хотелось выполнить скорее, чем любой приказ. Василий охотно кивнул, развернулся на сто восемьдесят и затопал назад по коридору.

Странный это был коридор, неоднородный. Квадратным в сечении, с полированными темными стенами, и прямым, как стометровка, он явился его защитникам не сразу: сначала стены топорщились какими-то буграми, потом коридор стал круглым в сечении, будто труба колоссального сточного коллектора, пошли повороты – там была убита первая птица, – затем пришлось пробираться среди корявых сталагмитов, неясно как и почему возникших, потому что никаких сталактитов на потолке не наблюдалось, а в самом начале, в тупике, висела зеленая клубящаяся муть, в которую не следовало соваться и которую надлежало защищать, короче – ничего не понятно и, откровенно говоря, жутко, но это была как раз та непонятность и та жуть, каковую, по мысли Рудры, способна выдержать психика нормального человека.

Автомат, спаренный с огнеметом, вызывал искреннее умиление. Кажется, Рудра позаимствовал оружие из фильма «Чужие», с той лишь разницей, что отсутствовал индикатор количества оставшихся патронов. Он и не был нужен, поскольку патроны в бездонном магазине не заканчивались, сколько их ни расходуй, и ствол не перегревался, и дежурная граната всегда сидела в подствольнике, и никак не иссякала огнесмесь, как будто за каждым стрелком послушно ползла самоходная цистерна, и сжатого воздуха для огнемета было хоть отбавляй… удобно! Главное, правильно: воюй теми средствами, от которых хотя бы знаешь, чего ждать. Неандерталец, пожалуй, догадается, как орудовать шпагой, но засунь мушкетера в кабину реактивного истребителя – много он навоюет?

Тебе не дано увидеть, что на самом деле изменится в мироздании от твоих выстрелов, гранат и огненных струй. Рано детишкам знать такие вещи…

Угольков на месте не оказалось, что насторожило. Пройдя еще немного, Василий нашел птицу, уже почти восстановившую прежний облик. Летать она еще не могла – ползла, царапая когтями пол, скалила зубы и угрожающе зашипела, увидев человека. Василий сжег ее начисто – вот же гадость! – и вернулся.

– Ты была права, – сказал он Мин Джи, – надо выжигать их полностью.

– А что такое? – полюбопытствовал Титос.

– Восстанавливаются.

Мин Джи кивнула, как будто именно этого и ждала.

– А коридор за нами такой же, как был?

– Вроде да…

Понятная без слов мысль: если коридор меняется, если в нем нежданно возник какой-либо боковой проход – надо спешно возвращаться: из открывшегося прохода может повалить всякая нечисть. Окажешься тогда перед перспективой атаки одновременно с фронта и тыла, что еще полбеды, а настоящая беда состоит в том, что не сдержишь противника, он пройдет за твоей спиной. С самого начала Титос предлагал остаться на месте, Василий не имел своего мнения, а Мин Джи заставила обоих двинуться вперед, чтобы было куда отступать в случае чего.

И есть куда – к сталагмитам. Какое-никакое укрытие.

Теперь Мин Джи колебалась, слова Василия не слишком успокоили кореянку.

Титос презрительно ухмыльнулся.

– Гляжу я на вас и любуюсь: сколько неподдельного усердия, сколько отваги, сколько искренности! Ишь, как стараетесь. Молодцы. Одобряю и мысленно рукоплещу. Небось переживаете, что мало птичек поджарили, что-то давно их не было…

– Титос, иди молотитос, – не выдержал Василий.

– Куда это я пойду? – картинно удивился грек. – У меня приказ. Ослушаться Рудру – это нет, это уж извините. Что приказано, то и выполню, а что я думаю при этом – никого не касается. А на вас мне смешно глядеть: вы как будто поверили в эту ахинею с конкурентом-оппонентом. Правда, что ли, поверили?

– Может, да, а может, нет. – Мин Джи стрельнула глазами. – Тебе-то что за дело?

– Да так… интересно. Ладно, можешь не отвечать, уже вижу, что поверила. Кто поверил в чучхе, тот всему поверит. Эй, а ты? Слышь, Брюс Всемогущий, я к тебе обращаюсь. Ты тоже веришь?

Василий стиснул зубы и смолчал.

– Вася, – мягко сказала кореянка, – будь добр, подержи коридор под наблюдением… сейчас я ему отвечу.

Титос в комическом ужасе заслонился автоматом. Василий мысленно плюнул и перестал на него смотреть. Ну почему рядом не Хорхе, а этот наглый клоун?

Плюху бы ему хорошую… Но из-за спины донесся спокойный голос Мин Джи:

– Желал бы Рудра обмануть нас – обманул бы, точно. Выдумал бы что-то такое, чему мы поверили бы сразу и безоговорочно. Или даже внушил бы нам безграничное доверие к его словам, что ему стоит? Мог бы и превратить нас в болванчиков, роботов. Он поступил иначе. Ситуация кажется нам примитивной и нелепой – значит, правда. Значит, она такая и есть. Если нет, то в чем смысл? Ты думаешь, что он по-прежнему тестирует нас? Думай, если тебе так удобно. А для меня это задание – прыжок веры. Знаешь ведь, что это такое?

Титос коротко всхохотнул.

– Нужна Рудре твоя вера, как же! Ты что, правда решила, что он ищет себе преемника? Дудки, он исполнителей ищет, послушных и старательных исполнителей, дисциплинированных рабов. Из них и выберет лучшего себе в подручные. Инициативы от нас не требуется, знай выполняй что велено, а мысли раба никого не интересуют. Вот я – готов быть рабом, в боги не лезу и детским сказкам не верю, могу болтать сколько хочу и о чем хочу, лишь бы слушался хозяина. А ты – валяй прыгай. С верой.

– Тебе нравится быть рабом? – кротко спросила Мин Джи.

– Если раб – полубог, то кому бы не понравилось?

«Мне, – подумал Василий. – Хотя… – Он еще раз представил, каково это – быть в ответе за все человечество, и содрогнулся. – Ладно, это дело неспешное, авось привыкну. Ко всему ведь привыкаешь…»

Сразу три птицы вынырнули из мрака и, раскачиваясь в полете, понеслись, казалось, прямо к нему, так что думать стало некогда. Василий сбил одну, Титос и Мин Джи – вторую, а третью, проскочившую меж пуль, пришлось бить вдогон в три ствола. Из бутафорского автомата не выскакивали стреляные гильзы, зато отдача была ощутимой, да и грохот, отраженный стенами, нешуточно лупил по