Подсознание. Подсознание…

Я поудобнее лег на спину, закрыл глаза и ровно задышал. Довольно скоро в кончиках моих пальцев застучал пульс, по отяжелевшим конечностям разлилась приятная теплота, отступил и сгинул страх за мое личное будущее. Аутотренинг – хорошая вещь, его основами обязан владеть каждый рядовой работник Внеземелья. Жаль, что я заранее не озаботился продвинуться дальше основ, а мне ведь нужно ввести себя в транс…

Но и основ хватило. Не знаю, что в таких случаях наблюдают другие, а я всегда – и сейчас – видел слабо колыхающееся багровое зарево, занимающее все поле зрения, ничуть не страшное, а, напротив, умиротворяющее, и неспешно плывущие по нему зеленые тени – лишние и бессмысленные, но не мешающие. Я выбрал точку прямо перед собой и принялся вглядываться в нее. Сначала ничего не происходило. Затем багровая завеса прогнулась, как бывает с гуттаперчевой мембраной, когда на нее кладут стальной шарик. Зеленые тени отпрянули и пропали, а прогиб все увеличивался, пока не превратился в воронку. Она быстро расширялась, приближаясь ко мне. Я подался навстречу, и она всосала меня.

Глава 10

Прыжок веры

Автомат в руках Мин Джи коротко сотрясся, грохот ударил по ушам, отразился от стен, и еще одна птица, мерзко взвизгнув, свалилась на полированный пол, дважды клацнула зубастой пастью и замерла. Из распахнутой пасти проворно вытекла жижа сиреневого цвета, вспучилась было горбом, проросла шевелящимися ложноножками и неизвестно во что превратилась бы, не спали Титос огнеметом и жижицу, и птицу. В ноздри ударила вонь, но как-то быстро улетучилась, и воздух в коридоре вновь стал обыкновенным, стерильным, мертвенным. Ни вони, ни дыма, ни копоти, ни даже пепла. Полированный пол не получил ожога.

Странные птицы, которые и не птицы совсем…

Василий еще раз поковырял ногтем стену. Темная, на вид гладкая, глянцевая, по идее должна быть скользкой, как пресловутая мраморная слизь, а на ощупь почему-то шершавая. И пол в коридоре такой же шершавый, это даже хорошо: подошвы не скользят. Твердость – алмазная, а хрупкости нет и в помине. Пули рикошетят, не оставляя выбоин, царапин – и тех нет. Коридор широк и высок, в нем полумрак, но шагов на тридцать-сорок видно хорошо, а откуда идет свет – непонятно. Наверное, светятся сами стены, хотя выглядят не светящимися, а освещенными со стороны. Странный материал… Впрочем, чему удивляться?

Это не реальность – лишь адаптированное подобие. «Вы будете действовать в относительно привычной для вас среде», – напутствовал Рудра. Он и создал эту среду: коридор этот бесконечный, который надо защищать. Наверное, правильно рассудил. Неизвестно, в каких глубинах космоса или, хуже того, в каком диковинном пространстве на самом деле идет противоборство двух галактических суперсуществ, и кандидатам, которые наполовину еще люди, лучше не видеть и не ощущать реальной среды. Психика не выдержит, слабая и ущербная человеческая психика…

Потому-то и способен здесь кандидат ровно на то, на что способен человек. Так замыслил Рудра, и так, видимо, надо. Хорошо еще, что не отнял способность понимать друг друга без переводчика, но сотворить что-нибудь мысленным усилием или, скажем, взлететь – этого здесь нет. Можно угадать смысл: не веди игру по правилам противника, не играй на его поле, уровень богов пока не для тебя, там опытный противник шутя разделается с учениками-приготовишками. Забудь о том, что ты мог бы совершить одной лишь своей волей, сражайся глазомером и оружием – и кто знает, не улыбнется ли тебе удача… Во всяком случае, теперь у тебя есть шанс, а велик он или мал – гадать бессмысленно: придет время, и ты узнаешь, каков он.

Вот сбили зубастую птицу… которую уже по счету?.. Сбился. Ну ладно, нет больше этой птицы, здесь ее нет – а там, на истинном поле боя, кого или чего не стало? Может, титаническое цунами смыло заодно с супостатом населенный архипелаг, или Мин Джи только что уничтожила какой-нибудь астероид, или в отдаленном рукаве Галактики преждевременно взорвалась престарелая звезда… наверное, нет, это было бы слишком просто и топорно, и высшее начальство не одобрило бы… похоже, разборка между богами идет на таком уровне, до которого земной физике шагать еще тысячу лет. Лучше бы так шло и дальше, не нужно, чтобы хоть один удар, даже неточный и скользящий, пришелся по человечеству. Пусть оно ничего не заметит, не надо как в прошлый раз…

Никто из кандидатов не осмелился спросить, какой катаклизм случился на Земле «в прошлый раз», а Рудра не стал об этом распространяться. Не Всемирный ли потоп?

– Эта жижа шевелящаяся… – раздумчиво произнесла Мин Джи, – у тех, других пташек, ее не было. Ничего из них не вытекало.

– Они пасть не разевали, – припомнил Василий.

– Думаешь, в этом дело? Не уверена.

– Какая разница, – хмыкнул Титос. – Мы же всех спалили.

– Первая почему-то не догорела.

– Предлагаешь вернуться к тем уголькам?

– Вот ты и вернись, – сказала Мин Джи. – Если хочешь.

– Почему я?

– Потому что ты ее жег.

Титос с оскорбленным видом пожал плечами.

– Что может вытечь из угольков? – проворчал он. – Уголь – он и есть уголь.

– А ты все-таки проверь, – посоветовал Василий.

Титос немедленно ощетинился и стал похож на помесь ежа с хорьком.

– Командовать будешь? – зашипел он. – Ты – мною? Молоко еще не обсохло, а туда же – начальничек!.. Стажем не вышел! Будешь делать то, что скажу я!

– Буду делать то, что скажет она. – Стараясь не закипеть, Василий кивнул в сторону Мин Джи. Помолчав, добавил: – На дедовщину я не подписывался.

– А на бабовщину, значит, подписывался?

Скрипнув зубами, Василий смолчал. Этот юркий чернявый грек, Титос Галифианаксис, раздражал его с самого начала: наглый и самоуверенный тип, претензия на претензии сидит и претензией погоняет. К себе бы предъявлял претензии, кудреглавый данаец! Так нет же, он, видите ли, особенный. В общем-то, что тут удивительного, каждый человек по-своему особенный, ну так и что с того? Это еще не причина карабкаться на пьедестал. Удивительно другое: Титос старожил, задержался в кандидатах и по сию пору не отчислен. Почему? Неужто Рудра ценит в Титосе как раз то, что он одиночка, принципиальный одиночка, одиночка навсегда, потому что друзей у такого фрукта нет и быть не может? Вполне допустим такой постулат, ведь и сам Рудра бесконечно одинок, одинок по определению,