«Крымская война была одновременно и торжеством внешнего неприятеля, и победой внутренних врагов». Война обнаружила всю «фасадность» внешнего величия России, за которым скрывалось внутреннее неустройство и разъедающая язва крепостного права. Язвы были раскрыты; предстояло уврачевать организм.

Начались реформы. Рекрутская повинность была отменена на три года; ослаблена цензура; университеты открыты для всех сословий; заграничные паспорта стали выдаваться без всяких стеснений; грозное третье отделение потеряло свое прежнее значение.

Но над всеми этими реформами, как новая светлая заря воссияли день освобождения крестьян от крепостной зависимости и гласный суд. С 1859 года началось, по выражению Я. И. Ростовцева, «создание русского народа». Мысль о необходимости освобождения крестьян, и притом с земельным наделом, преобладала уже во время Николая I. Передовая интеллигенция относилась к крепостному праву, как к страшному и постыдному злу. Литература непрерывно продолжала в этом деле славную традицию Радищева. Достаточно назвать имена Грибоедова, Белинского, Григоровича, И. С. Тургенева. Настал, наконец, «великий первый день свободного труда». Крепостное право было счастливо отменено 19 февраля 1861 года. Крестьянам возвращена свобода, которой они лишились, одни в смутное время конца XVI и начала XVII века, другие — позже. Этот громадный социальный переворот прошел без особых потрясений, хотя пять восьмых всего населения жило на чужой земле. Помещика обязали наделить землей бывших его крестьян. Крестьянам облегчили возможность приобретения в собственность отведенных участков, при помощи выкупной государственной операции. Уничтожение рабства сияет особенно крупным алмазом в венце преобразований Императора Александра II. «Государь, положивший начало освобождению крестьян, — писал А. Герцен, — заслужил великое имя в истории, и благодарность наша остается неизменной».

Манифест об освобождении крестьян не коснулся Финляндии; но и здесь он принят был с всеобщей радостью, как «бюллетень победы света и гуманности». Местные дворяне и помещики усматривали особое свое «счастье» в том, что манифест не был распространен на Великое Княжество. В Финляндии не было крепостного права, но в ней стонали безземельные, батраки и торпари. Воззрение на реформу правящего класса выразил Авг. Шауман в следующих словах: «Известно, что только могучая сила воли Монарха могла побороть противодействие и всякие препятствия, которые мешали провести это дело, а потому еще с большим доверием можно было здесь отнестись к благородному и просвещенному Монарху, в чьи руки вложен был скипетр Финляндии».

«Как в краткую летнюю северную ночь одна заря спешит сменить другую, так в годы царствования Александра II зарю отмены рабства сменяла заря настоящего правдивого и вместе милосердного суда». Судебная реформа имела большое влияние на весь общественный строй жизни. Она внесла в нее новые принципы публичности, гласности суда, полного отделения судебной власти от административной и обвинительной, она установила независимость судей, ввела адвокатуру и состязательный порядок судопроизводства, причем более важные уголовные дела указано было передавать на суд общественной совести, в лице присяжных заседателей. Провозглашение «да правда и милость царствуют в судах» явилось, в сущности, равносильным словам «да будет суд».

За освобождением крестьян и за упреждением новых судов следовали введение земских учреждений и самоуправления городов. Народное образование было урегулировано Высочайше учрежденным 14 июня 1864 г. положением о начальных народных училищах. Обращено было внимание и на женское образование. Уничтожены военные поселения; последовало сокращение срока солдатской службы с 25 до 15 лет; отменены унизительные телесные наказания; поднят уровень общего образования офицеров армии, посредством реформ военных учебных заведений. В 1864 году учреждена в России военно-окружная система, а в 1874 году введен устав о воинской повинности, по которому все мужское население империи, без различия состояний, подлежит воинской повинности. Бюджет, державшийся в тайне, стал публиковаться (с 1862 г.) ежегодно. Железные дороги связали центр с западной границей, Черным и Балтийским морями. С 1856 года по 1870 год ежегодно прокладывалось в среднем около 600 миль рельсового пути. В 1856 году образовалось общество пароходства и торговли, с казенной субсидией. Тарифы 1857 и 1858 годов были основаны на принципах свободы торговли. Короче, русская жизнь обновлялась широко и глубоко. Не все надежды, возлагавшиеся на великую реформу поколением шестидесятых годов, оправдались. Но тут уже вместе с правительством повинно само общество. Укором истекшим десятилетиям звучат золотые слова манифеста: «Самый благотворный закон не может людей сделать благополучными, если они не потрудятся сами устроить свое благополучие под покровительством закона. Довольство приобретается и увеличивается не иначе, как неослабным трудом, благоразумным употреблением сил и средств, строгой бережливостью и вообще честной в страхе Божием жизнью».

Как в России, так и в Финляндии царствование Императора Александра II было временем реформ. И тут и там общественная жизнь оживлялась и обновлялась.

В области политики нельзя уже наблюсти той же отрадной картины, которую только что видели.

Финляндия мирно перешла к либеральным преобразованиям; она терпеливо выждала возобновление сеймов и трудолюбиво стала развивать новый порядок, никогда не упуская из вида своих ближайших и коренных национальных целей.

В России, напротив, конец пятидесятых и напало шестидесятых годов отмечены особым неблагоприятным брожением. Печать развивала темы осуждения и отрицания, склоняясь с явной симпатией к космополитизму. Идеи отрицательного характера, благодаря своей поверхностности, легко воспринимались и распространялись по России. Отрицание вело к уничтожению авторитетов, к истреблению идеалов, к «свистопляске». Народился нигилизм, крепло украинофильство. Заволновалась учащаяся молодежь. Студенты стали «пылать за Польшу». Наиболее влиятельные газеты «Голос», — которому покровительствовали министр народного просвещения и граф Валуев, — и «Петербургские Ведомости» стояли за обособление Польши. «Мятеж 1863 года подготовили мы сами. Мы жили тогда в какой-то мягкой атмосфере уступчивости и слабости». В этом усматривалось следование культуре и либерализму Запада. Представители либерального космополитизма, в роде Валуева, князя А. А. Суворова и др., играли видную роль. При больших материальных силах у нашего правительства не хватало силы нравственной, как это видно из действий в Польше князя М. Д. Горчакова, графа Ламберта и др. «В высших правительственных кругах не было ни ясного плана, ни устойчивой идеи». «Русское чувство было непонятно немалой части влиятельных лиц. Некоторым оно претило, как нечто грубое и в существе демократическое». «Мысль о русском государстве для русского народа казалась узко-национальной». «Мы считали себя недостойными и стыдились подчинить будто бы европейски-культурное население Царства Польского (и Финляндии?) своему варварскому государству». «Какой мы следуем политике — покрыто мраком неизвестности, записал А. В. Никитенко 1 апреля 1863 года в своем дневнике. Но, кажется, едва ли мы не избрали несчастную систему уступок и мира во что бы то ни стало. Ничто не