В груди у меня что-то встрепенулось. Он не флиртовал с Каталиной? Новая интересная информация!

– Но это же не настоящий флирт. Он просто тренировался.

– Думаешь, этому парню требуются тренировки по флирту?

– Нет, он только ради меня… чтобы я привыкла…

– Хм, вот тут, может, и есть зерно истины. Ты аж подскакиваешь всякий раз, когда он к тебе прикасается.

На это мне возразить было нечего.

– Знаешь, может быть, это просто перенос? Я не могу заполучить Крейга – и переношу свои чувства к нему на первого же горячего парня, который оказался поблизости.

– Любишь того, кто рядом? Что ж, не уверена, что это все объясняет, но допустим. И все же – прости, если повторяюсь – ты ничего не добьешься, пока будешь себя обманывать.

Ее слова всерьез меня встревожили. Что, если Каталина права? Нет, нет, нет! Это просто гормоны, и, разумеется, войну с собственными гормонами я выиграю. Может, проиграю одно-два сражения, но в целом останусь хозяйкой своему телу.

– Я себя не обманываю. Да, гормоны меня подводят, однако разум сильнее материи.

– Мы обе работаем именно с материей, и ты прекрасно знаешь, что благие намерения на нее не действуют.

– Разве наши мысли не влияют на телесный состав?

– Будь это так, я сегодня сбросила бы десять фунтов. Ну и что, что умяла целую пачку «Фритос» и дрыхла после обеда? Зато много думала о том, как важно правильно питаться и ходить в спортзал!

Я в досаде стиснула зубы, а затем украдкой выглянула в просторную гостиную, совмещенную с кухней – убедиться, что Марко не вышел тихонько из душа и не слышит каждое наше слово. Но на горизонте было чисто.

– В общем, мне нужна твоя помощь, чтобы понять, что делать дальше, – вернулась я к исходной точке.

– Если честно, не знаю, – призналась Каталина. – Мужики такого калибра мне не по зубам. Мой уровень – тихие застенчивые нерды, уверенные, что я умею ходить по воде.

В ответ я едва не сообщила о своих подозрениях, что Марко – тайный нерд, но вовремя удержалась. Каталина и так изо всех старается меня с ним сосватать, и незачем подливать масла в огонь.

– Скажи о нем что-нибудь плохое!

– Ну… возможно, он будет тебе изменять. Красавчики всегда так делают.

– Нет, ты к нему несправедлива. Он говорил мне, что никогда никому не изменял и не собирается.

Об отце Марко я Каталине рассказывать не стала. И это странно: обычно я с ней делюсь всем. Но сейчас чувствовала, что Марко доверил мне нечто очень личное, и не хотела его предавать.

– Какой смысл говорить о Марко что-то плохое, если ты тут же бросаешься его защищать? – вздохнула Каталина.

– И то правда.

– Что еще… Он никогда не будет ценить тебя выше «Минкс Косметикс». Он очень предан своей компании. Крейг, кстати, тоже.

Ох, вот это было больновато! Но, может быть, Каталина просто подбирает аргументы на ходу?

– Судя по всему, что ты мне рассказывала, он склонен к соперничеству. Иногда это хорошо, иногда просто раздражает. У Марко это скорее минус.

– Меня вообще многое в нем раздражает. Можно список составить. Но почему-то это совсем не помогает выключить то… что со мной происходит, не знаю уж, как это назвать.

– Тогда, может, просто не поддаваться? Мало ли чего хочется, а ты стисни зубы и не делай. На мой взгляд, это ошибка, и лучше всего как можно скорее приступить к покорению вершины, но, в конце концов, решать тебе. Единственный способ не прыгать с ним в койку – просто туда не прыгать.

Да уж, на словах звучит проще простого! А в действительности совсем не так. К тому же волновало меня вовсе не то, что мы «прыгнем в койку» – это казалось совершенно невозможным, особенно если вспомнить, что Марко меня как потенциальную партнершу по койке не воспринимает. Скорее, обращается со мной словно с младшей сестренкой или с кем-то вроде того.

А я не хочу, чтобы он надо мной смеялся. Или жалел.

И главное, чего не хочу – любить Крейга, одновременно вожделея его старшего брата. Как бы это выключить?

В трубке раздался какой-то грохот, Каталина выругалась вполголоса, а потом сказала:

– Надеюсь, я тебе помогла. А теперь мне пора, Руфус опять что-то опрокинул. Удачи. Буду нужна – звони.

Руфус – это пес Каталины, ненавидящий весь мир, кроме своей хозяйки. И похоже, особенно ему не нравится, когда мы с ней болтаем по телефону. Можно только воображать, как он встречает мужчин, приходящих к ней на свидание! Я нажала «отбой» и убрала телефон в карман.

И снова осталась в доме Марко наедине со своими развратными мыслишками. Подойдя к его книжному шкафу, принялась разглядывать корешки книг. Несколько триллеров, несколько… кажется, вузовских учебников, книги по бизнесу. Я рассеянно пробежала пальцами по корешкам, уже не думая о книгах: перед глазами вновь встал Марко под душем. Представилось, как струйки воды стекают по его скульптурной груди, а потом…

– Анна!

Я взвизгнула и уронила книгу, которую, сама того не заметив, взяла в руки. Марко ситуацию не облегчил – судя по всему, после душа он решил не вытираться. В темных волосах сверкали капельки воды; одежда липла к телу, обрисовывая безупречные мускулы, словно умоляющие о том, чтобы их пощупали. Нет, не я, разумеется, не я – но кто-то же должен это сделать! То, что такое тело остается необлапанным, – оскорбление для всего женского рода!

– Подкрадываешься, словно полуэльф какой-то, – сказала я, прижав руку к груди в попытке успокоить отчаянно бьющееся сердце.

– Сравниваешь меня с Леголасом? Я польщен.

– Это ненамеренно. На мой взгляд, в тебе больше от Арагорна.

– Польщен еще сильнее, – ответил Марко, придвигаясь ко мне ближе.

Новое наблюдение: Марко опасен во всех видах, но влажный Марко – самый опасный. Надо бы это записать.

Он наклонился за книгой и поставил ее обратно на полку. Я застыла на месте; ему пришлось подойти ко мне вплотную и потянуться к полке за моей головой.

Так наши лица и тела оказались совсем близко друг к другу. Сердце у меня пустилось вскачь. И, поставив книгу на место, Марко не отодвинулся. Он оставался на месте, а я, точно зачарованная, смотрела ему в лицо. Словно впивала этот волевой подбородок, красиво очерченные губы, темные глаза.

Мы замерли на месте; я видела, как запотевают очки, изо всех сил старалась дышать тише, чтобы не походить на корову с астмой, и гадала,