— Тогда ты останешься здесь.

— Я хочу жить в другом месте, в своем собственном месте, где-то далеко.

Невозможно. Это сделает ее мишенью в самый неподходящий момент. Вирга узнает, и она будет в опасности. Если она не захочет жить со мной, то ей придется оставаться здесь с охранниками, пока я не разберусь с Виргой.

— Нет.

— Будь благоразумен, Мо. Поговори с моими врачами. Они тебе скажут…

— Мне наплевать, что говорят твои врачи. Я твой брат, и ты будешь делать то, что я говорю. И ты останешься здесь, пока я не скажу иначе.

Ее выражение лица потеряло всю свою теплоту, всю свою привязанность. Она посмотрела на меня так, будто мы были чужими, а не братьями и сестрами, но я не отступал. Мне приходилось принимать трудные решения, даже когда ей это не нравилось.

— Я никогда не думала, что ты хоть немного похож на него, — тихо сказала она. — Но я ошибалась. Когда ты говоришь такие вещи, я вижу его в тебе, и это пугает меня больше всего на свете.

Поднявшись, она поспешила к учреждению, ее длинные волосы развевались за ней. Моя грудь горела, боль душила мои легкие, как узел.

«Позаботься о своей сестре, Джакомо. Она нуждается в тебе. Будь сильным ради нее».

Мне было двенадцать, когда умерла моя мать, Вивиане было всего шесть. Но моя мать говорила мне эти слова гораздо дольше. Годами она была слишком слаба, слишком больна, чтобы заботиться о нас, поэтому мне пришлось защищать Вивиану.

Каждый день был борьбой, преследуемой страхом, что я потерплю неудачу и Вивиана будет страдать. Как только мне исполнилось восемнадцать, я смог вытащить ее из дома, перевезти в учреждение без ведома отца. Затем мы с Зани инсценировали несчастный случай с телом недавно умершей молодой женщины, чтобы обмануть мою семью.

Я посвятил свою жизнь обеспечению безопасности Вив.

И я бы не остановился сейчас, просто потому что какой-то ублюдок по имени Федерико вкладывает идеи в ее голову. Даже если она ненавидит меня за это.

Вскочив на ноги, я пошёл к охраннику, который знал, что лучше не уходить, пока мы не поболтаем. Мои кулаки сжались по бокам, когда я сократил расстояние между нами.

Он поднял ладони.

— Клянусь, я понятия не имел. Mi dispiace (Мне жаль), дон Бускетта!

Я схватил его за рубашку спереди и встряхнул, как тряпичную куклу.

— Идиот! Как это произошло? Ты должен за ней следить. А теперь какой-то щенок залез ей в штаны!

— Я не все время с ней. После того, как она ложится спать, мы обходим периметр. Мы не всегда рядом с ней.

— Ну, одному из вас лучше оставаться рядом с ней все время с этого момента. Я не хочу, чтобы она снова осталась одна. — Я оттолкнул его от себя.

— Хорошо.

— И выясни, кто этот Федерико. Я хочу узнать о нем все до конца дня. — Я ткнул пальцем ему в лицо. — Честное предупреждение. Если я не получу ответов к вечеру, я вернусь, чтобы выбить из тебя дерьмо Capisce? (Понятно?)

Я потопал к входу в здание, ярость кипела в моих жилах. Это все вина Вирги.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ

Эмма

Закончив умываться, я вытерла лицо полотенцем. Я была измотана: три дня я спорила с профессорами и научным руководителем, но они не собирались отступать — мне не разрешали выполнять необходимую лабораторную работу удаленно. Видимо, такие исключения были приемлемы во время пандемии, но не для одной студентки, которую заставили выйти замуж за мафиози и жить на Сицилии.

Хотя я им ничего этого не говорила.

Если я не могла выполнить лабораторную работу, я провалю свои занятия. Провалила. Я никогда раньше не получала оценок ниже B+. Что я собиралась делать?

Я могла бы бросить школу, а потом возобновить ее, когда эта каша с Джакомо закончится. Если эта каша когда-нибудь закончится.

Это отбросило бы меня на годы назад, прежде чем я смогла бы заниматься медициной. Это было бы несправедливо. Что я собиралась делать?

Мой телефон завибрировал, поэтому я взглянула вниз, чтобы посмотреть, кто мне звонит. Неизвестный звонящий. Это было странно.

Я постучал по стеклу и поднес телефон к уху.

— Алло?

— Эмма.

Глубокий мужской голос заставил замереть каждую мышцу моего тела.

— Кто это?

— Вы не узнаете мой голос, синьора Бускетта? Мне больно.

Вирга! Зачем он мне звонил?

— Чего вы хотите, синьор Вирга?

— Я хочу знать, почему вы не делаете так, как я вам сказал.

— Потому что это требует времени, — соврала я. — Мы пытаемся.

Его голос стал пугающе тихим.

— Ты думаешь, я дурак? Ты думаешь, я не знаю, что вы с Джакомо пытаетесь сделать?

— И что мы пытаемся сделать?

— Не лги мне. Вы оба думаете, что вы умнее меня, но вы ошибаетесь. Если не веришь мне, включи видеотрансляцию в комнате отца.

Ужас извивался, как змеи, в моем животе.

— Что вы наделали?

— Пока ничего, но я хочу, чтобы вы увидели, что произойдет, если вы не будете следовать указаниям. — Затем он повесил трубку.

О, черт. Я повозилась с телефоном, поспешно открывая видеоприложение. Когда оно загрузилось, мое сердце болезненно сжалось. Мужчина Вирги, тот, который наблюдал, как я собираю вещи в Торонто, сидел в комнате моего отца, прямо рядом с кроватью Папы. Глории нигде не было видно, а мужчина смеялся с моим отцом над чем-то по телевизору.

Мужчина Вирги наклонил лицо к камере, и было такое ощущение, что он смотрит прямо на меня. Он подмигнул.

Боже, нет. Этого не могло произойти. Я не хотела, чтобы люди Вирги были где-то рядом с моим отцом. Комок застрял у меня в горле. Этому человеку было бы так легко убить моего отца. Я не могла позволить этому случиться.

Я не могла оторвать глаз от экрана. Папа, казалось, был рад видеть в своей комнате незнакомца. Как дядя Реджи допустил это? Где Глория?

К черту одноразовый телефон. У меня не было на это времени. Я вытащила контакт Глории и нажала кнопку. Затем я переключилась обратно на видеотрансляцию.

Мое сердце колотилось, ударяясь о ребра, пока я ждала, когда она возьмет трубку.

— Эмма? — тихо сказала она.

— Глория! О, Боже. Что там происходит? Кто этот человек?

— Он сказал, что он с кем-то по имени Боргезе в Калабрии? Он личная защита твоего отца, пока это необходимо.

— И они ему поверили?

— Понятия не имею. Но они должны были поверить, потому что твой дядя впустил этого человека