— Блять, — закричал я, мой член пульсировал, когда я изливал сперму ей на живот. Белый свет взорвался у меня за глазами, голова закружилась от силы оргазма. Он продолжался и продолжался, струя за струей горячей жидкости покрывала ее. К тому времени, как я закончил, мои руки тряслись, а пот капал с моего лба на ее грудь.

Я упал на матрас рядом с ней, мои мышцы не могли выдержать мой вес.

— Mamma mia (О, Господи) — Моя грудь взревела, как будто я пробежал гонку. Голова все еще кружилась, мне нужен был спасательный круг, якорь. Что угодно. Она.

Я схватил ее за руку, как глупый, влюбленный мальчишка. Только на секунду.

— Ты в порядке?

— Ох, черт возьми. — Она тяжело дышала, наклоняясь ко мне лицом, и ее ноги переплелись с моими. — Я понятия не имела, что все будет так.

Так было не всегда. На самом деле, я никогда не испытывал ничего даже близкого, с жгучей потребностью прикоснуться к ней и вдохнуть ее. Где ее удовольствие значило больше моего. Как будто я был потерян, и она была единственным светом, который у меня был в этом забытом богом мире.

Но я не мог сказать ей ничего из этого. Я давно научился хоронить нежность, прятать ее. Чувства использовались только для того, чтобы в конце концов причинить тебе боль.

Я отпустил ее руку и закрыл глаза.

— Я думаю, слова, которые ты ищешь, это — Grazie, Mo (Спасибо, Мо).

— Да? — Она ткнула меня в руку. — Я думаю, ты должен меня поблагодарить.

— И зачем мне это делать?

— Потому что я была великолепна. Или это не ты кричал в потолок и чуть не потерял сознание во время оргазма минуту назад?

Мы уставились друг на друга, и я подавил желание улыбнуться. Мне не нравилась эта привязанность, терзавшая мой живот. Я не мог позволить себе чувствовать что-либо к ней. Это было не по-настоящему; это был долг.

Она сложила руки под щекой.

— Почему ты не кончил в меня? Я думала, что смысл в том, чтобы я забеременела.

Я провел тыльной стороной костяшек пальцев по мягкому краю ее груди.

— Смысл в том, чтобы я трахнул тебя до бесчувствия.

— Мы оба знаем, что это неправда. Тебе нужно кончить в меня.

Какая-то глубокая часть меня знала, что она права, что у нас закончилось время. Но мое тело взбунтовалось в последнюю секунду, даже если я не осознавал, почему.

«Я вижу его в тебе, и это пугает меня больше всего на свете».

Вивиана знала меня лучше, чем кто-либо другой. Если она видела во мне намеки на моего отца, то я не мог рисковать ребенком. Дети заслуживают любви. Я был воспитан без нее, заперт в доме наказаний и террора, так что я знал о том, как быть отцом или иметь семью? Моим образцом для подражания был монстр.

Но я не был готов к такому разговору, поэтому я ущипнул сосок Эммы и покрутил его между пальцами. Ее губы приоткрылись в быстром вдохе, прежде чем она спросила:

— А как насчет тех вещей, которые ты говорил, знаешь, раньше? О том, чтобы наполнить меня и дать мне ребенка.

— Тебе нравится эта идея. Я мог видеть это по твоему лицу в подвале. Ты искала в интернете информацию о размножении? Держу пари, ты читала статьи об этом.

Она прикусила нижнюю губу, и я понял, что я прав. Она подняла подбородок, защищаясь. — Психологи утверждают, что это отчасти риск, а отчасти доминирование. Или это может быть глубоко укоренившаяся биологическая потребность в размножении. Это не значит, что я действительно хочу быть фабрикой детей.

— Мне плевать на причины. Если это заставит тебя кончить на мой член, то я продолжу об этом говорить.

Я позволил своим пальцам двинуться на юг, по полоскам спермы на ее животе, пока не достиг соединения ее бедер. Кончики моих пальцев встретила влажность, доказательство ее оргазма и моего.

— Почувствуй, какая ты скользкая, когда я на тебе. А теперь представь это внутри тебя. Мое семя.

— Боже, — прошептала она, ее веки затрепетали. — Мне кажется, у тебя тоже есть извращение в размножении.

Разве? Меня это возбуждало, но я не был уверен, была ли это ее реакция или мысль оставить что-то от меня внутри нее.

— Только с тобой, mia piccola innocente (моя невинная маленькая девочка).

Она схватила мою руку и отвела ее от себя.

— Тебе нужно остановиться.

— Почему?

— Потому что нам сначала нужно поговорить. Я хочу знать, что у Вирги есть на тебя.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДВА

Эмма

Он мгновенно отстранился, и холодный воздух обдал меня. Мне не хватало его тепла, и на мгновение я пожалела, что подняла эту тему. Но это был разговор, который нам нужно было провести.

Когда он начал садиться, я потянулась, чтобы схватить его за руку.

— Подожди. Нам нужно поговорить об этом.

— Я не хочу об этом говорить.

— Слушай, мы должны доверять друг другу. Пора.

— Время для чего?

— Чтобы мы работали вместе. — Недовольная складка на его лбу нисколько не смягчилась. Я продолжила объяснять, потому что мне нужно было убедить его. — Мы ничего не доьёмся сами по себе. Может быть, если мы будем работать вместе, нам повезет больше.

— Это не везение. Это Вирга исчезает, потому что знает, что я убью его, как только у меня появится такая возможность.

— А что, если мы сможем помочь друг другу? Потому что если мы сможем устранить рычаг давления, который Вирга оказывает на каждого из нас, тогда…

Его верхняя губа скривилась, выражение лица стало непреклонным, почти жестоким, когда он сел.

— Если я помогу тебе, что тогда? Ты вернешься в Торонто, а я все еще буду в опасности.

Он думал, что я брошу его при первой же возможности? Неужели он так плохо обо мне думал? Может, другие и могли бы, но я бы не стала.

— Джакомо, я не оставлю тебя здесь разбираться с этим в одиночку. Я помогу тебе, а ты поможешь мне.

— Мне ничто не поможет, кроме смерти Вирги или положительного теста на беременность.

— Ты не можешь иметь это в виду. — Я приподнялась, не обращая внимания на свою липкую наготу. — Скажи мне, чем тебя шантажирует Вирга.

— Сначала скажи мне ты.

Я уставилась на него, мои мысли кружились. Использует ли он это против меня? Я сомневалась. Что это ему даст? Не говоря уже о том, что