Нью-Йорк. В город, расположенный на другом конце этой огромной страны. Дорога туда была непростой: на поезде в Нью-Йорк можно было добраться за три дня, а на самолете – за несколько часов. И это не говоря уж о стоимости поездки. Но она бы пошла на все, чтобы быть с Ларри.

Однако несмотря на все желание, ей не хватало одного, чего нельзя было получить даже за деньги: времени. Вчера она поговорила с Флемингом и Селзником и спросила, не могли бы они дать ей небольшой отпуск. Оба отказались, но не потому, что хотели ее обидеть, а потому, что Вивьен играла самую важную роль в фильме. Она появлялась почти в каждой сцене и платила за это высокую цену: ей нужно было постоянно быть на съемочной площадке.

Проснувшись от звонка будильника, она наклонилась к Ларри и нежно его поцеловала. Ее возлюбленный крепко спал, и Вивьен не решилась его будить. Вместо этого она тихонько пробралась на кухню, чтобы приготовить завтрак – их последний совместный завтрак.

Нет! Плакать было нельзя. Она не хотела, чтобы Ларри запомнил ее грустной и с покрасневшими глазами. Боже, он уезжал всего на несколько недель. Она могла попытаться убедить себя, что все не так уж и плохо, но слишком хорошо помнила, как ей было больно, когда Ларри уехал в Нью-Йорк, а она осталась одна в Лондоне. Их с возлюбленным связывало что-то глубокое, что-то уникальное. Каждый день разлуки казался напрасно выброшенным временем.

И очень, очень тихий голос прошептал ей: «Ларри было необязательно соглашаться на эту роль, Ларри мог бы остаться с тобой. Ему ведь известно, как сильно ты страдаешь из-за Флеминга. Он отлично знает, как тебе одиноко здесь, в Голливуде. Ты учитывала его пожелания. Разве он не должен учесть и твои?»

«Я не такая, – подумала Вивьен, – я не собираюсь подсчитывать или взвешивать, кто из нас приносит бо́льшие жертвы. Мы оба артисты, и мы всегда знали, что наши профессии сочетать нелегко. А Ларри обожает театр не меньше меня». Он был так рад, что наконец-то сможет вернуться на сцену, наконец-то снова почувствует тесную связь со зрителями. Это сильно отличалось от работы в кино, где приходилось мучительно долго ждать, пока в газетах появятся отзывы, чтобы узнать, как оценили твое искусство.

Я справлюсь. Я как-нибудь сумею взять несколько выходных, чтобы мы с Ларри могли побыть друг с другом. Она не стала думать о том, как собиралась этого добиться, если у них все еще не было сценария для второй половины фильма, и они на несколько недель отставали от графика. Она любила Ларри, она снова с ним увидится, и к тому же они могли созваниваться и писать друг другу письма. Настроение сразу улучшилось. Таких замечательных писем, как ее Ларри, не писал больше никто. Она будет каждый день ждать от него звонка или весточки и так вынесет разлуку с ним.

– Не стоило тебе готовить завтрак. – Ларри босиком не спеша вошел на кухню, зевнул и как следует потянулся. – Без тебя в постели холодно и одиноко. Поездка в Нью-Йорк была глупой идеей.

Сердце Вивьен забилось быстрее от радости и надежды. Она и не подумала о том, что сам Ларри мог решить отказаться от театра в Нью-Йорке и остаться с ней. Но нет: так нельзя.

– Ты уже подписал контракт. Бродвей – это огромный шанс. Мы с тобой все переживем.

Она сказала это так уверенно, как только могла, хотя и боялась остаться без него. А еще сильно боялась женщин, которые могли поджидать его у выхода из театра, чтобы взять автограф. На самом деле они надеялись, что Ларри заметит их красоту и будет готов провести с ними вечер или ночь. Такое они могли бы вспоминать годами, вернувшись к себе домой, в прежнюю жизнь. Нет. Она не сомневалась, что Ларри любил ее так же сильно, как и она его. Да вот только Джилл думала точно так же.

– Вивлинг, – прошептал он, словно прочитав ее мысли, – я буду тебе верен, обещаю.

– Я доверяю тебе, ты ведь знаешь, – прошептала она, – то, что нас связывает, сильнее расстояния и разлуки.

Он стоя отпил глоток кофе.

– Я быстро приму душ, а потом нам нужно идти.

– Ты не будешь есть?

Она так старалась, чтобы приготовить завтрак.

– Прости, Вивлинг, но мысли об отъезде отбили у меня аппетит.

Тут она всхлипнула, не в силах больше сдерживать слезы, и бросилась в его объятия. Он покрыл ее лицо поцелуями, превратившими печаль в страсть.

Дорогой Ли,

все просто ужасно, и съемки продвигаются очень медленно. Я была идиоткой, что на это согласилась.

Вивьен остановилась с авторучкой в руке. Ей показалось, что жаловаться мужу неправильно, ведь она сама решила покинуть Лондон, чтобы сыграть Скарлетт в Голливуде. Но Ли ее поймет – он все-таки был хорошим другом. Как жаль, что она не смогла полюбить его так, как он того заслуживал! Скорее всего, не встреть она Ларри, они все еще были бы вместе. Но Ларри был предназначен ей, а ему – она.

Продолжая писать письмо, Вивьен вспоминала, что произошло после отъезда Ларри. Хотя она все еще считала Флеминга трудным человеком, Вивьен сумела с ним договориться. Из-за ссор с режиссером съемки бы постоянно откладывали, из-за чего, в свою очередь, ей пришлось бы дольше ждать встречи с Ларри.

За это время она помирилась и с Кларком Гейблом. Гейбл, по-видимому, не мог вынести, что Вивьен почти не поддавалась его обаянию. Он то и дело с надеждой смотрел на девушку, но для нее существовал только один мужчина. Быть может, миллионы американок мечтали о поцелуе Кларка и не представляли себе ничего прекраснее, однако для Вивьен это была просто роль, которую она должна сыграть.

Тем не менее она была благодарна Кларку за то, что он научил ее кое-чему новому: играть в нарды. Так они теперь проводили время в перерывах между съемками. Поняв стратегию игры, Вивьен стала без труда побеждать Кларка. В свою очередь, она показала ему, как играть в морской бой. Теперь ей было чем заняться в перерывах, и она меньше скучала по Ларри – по крайней мере, хотя бы на самую чуточку. Если бы она знала, как мало времени они смогут побыть вместе в Калвер-Сити, она бы проводила с ним каждую свободную минуту и активно использовала это время.

На самом деле все было не так уж и плохо, но она не могла переписать письмо, потому что