Мелешковский попытался оправдаться:

– Мы обошли весь город, но…

Клеман не дал ему договорить:

– Весь город, весь город… тут и обходить-то нечего. Это не Париж и не Петербург, – укротив свой гнев, он на минуту остановился; потом спокойным тоном произнёс: – Ладно, у меня есть новости получше. Следуйте за мной.

Они вернулись во двор особняка Грабовского, прошли к сараю. Убитый Гнат по-прежнему лежал у забора. Лицо его было покрыто старым широким платком. Клеман откинул платок и глянул на Мелешковского:

– Он?

Тот утвердительно кивнул:

– Да, это он привёз донесение и передал казаку.

– Которого ты убил?

Мелешковский ничего не ответил, лишь утвердительно кивнул.

Клеман раздумывал недолго:

– Остаётся самое главное – поймать русского шпиона, который под видом офицера или ветеринара ходит где-то рядом, – изрёк он и добавил: – Походите, пан Мелешковский ещё пару часов по городу. Может, и встретите его. А до имения Мазовецких я вас довезу. Моя карета будет ждать вас здесь, у дома градоначальника.

В заборе была небольшая щель, и он всё видел. Он сразу узнал элегантно одетого Клемана, видел, как тот и градоначальник Грабовский подошли к сараю, как появился Гнат, как он пытался убежать, пока Дюран не произвёл выстрел, оказавшийся смертельным. И вот он только что стал свидетелем, как Мелешковский опознал Гната и признался в убийстве казака, которым был Алёшка Крутов.

С одной стороны Ярцева скрывал забор, с другой – густой кустарник, обильно растущий от забора вниз, к реке. Ярцев пробрался сквозь чащу начинающих желтеть кустов и устало присел на большой камень на берегу. В нём закипала злость. Он понимал, что ему повезло. Сегодня он собирался проникнуть во двор Грабовского благодаря лазу в заборе, и если бы пришёл минут на десять раньше, его бы обнаружили в сарае. А так… Впрочем, на всё воля Божья.

Ярцев стал перебирать в памяти услышанные имена. Дюран, адъютант Удино – это имя ему известно. Другой француз Клеман, барон Клеман – похоже, он за главного. Клеман… где-то он слышал это имя. Хорошо говорит по-русски, значит, жил в России. Стоп! А не о нём ли упоминал Закревский на их последней встрече в Петербурге в Особенной канцелярии? Тогда Закревский поведал ему историю с фальшивой 100-листовой картой Российской империи – эту карту выкрала французская разведка накануне войны. Да-да, конечно, это тот самый Клеман из посольства Франции, ближайший помощник посла Лористона! Следующая фамилия – Мелешковский. Это он, сволочь, проник в больничную избу под именем Прокопия Мелешко, а потом, убив Крутова, перехватил донесение полковнику Мещерину. Похож, хоть и без бороды. «Грязный убийца, собрался меня поймать, – Ярцев сжал кулаки. – Посмотрим, кто кого поймает!»

Он поднялся. Вечерело. Стоял конец сентября. От реки тянуло холодом.

На башне монастыря иезуитов пробило шесть. Юзеф Мелешковский понял, что пора заканчивать хождение по улицам – ноги еле двигаются, а карета его ждёт. Да, похоже, бесполезно его занятие. В городе большое количество солдат и офицеров, ходят группами, греются у костра. Попробуй, найди среди них того, кто является русским шпионом. Всё, хватит на сегодня. Завтра барон Клеман, у которого он на службе, снова отвезёт его в этот чёртов Полоцк на весь день.

Чтобы сократить путь, он решил пройти наперерез через небольшой пустырь. Внезапно из-за деревьев показалась человеческая фигура, преградившая ему дорогу. Мелешковский остановился, а когда окинул взглядом человека в военной форме, стоявшего перед ним, то почувствовал, что его усталые за день ноги подкосились. Это был тот, кого он искал! Получилось же наоборот: этот таинственный офицер нашёл его. Значит… значит, за ним следил.

– Ну, здравствуй, Прокопий Мелешко, – с насмешкой в голосе произнёс Ярцев. – Вижу, ты вылечился от недуга и даже бороду сбрил.

Юзеф Мелешковский стоял как вкопанный.

– Молчишь? А по ночам тебе не снится казак, которого ты убил? – наступал Ярцев.

– Что вам угодно? – управляющий графа Мазовецкого тяжело дышал и еле выговаривал слова.

Ярцев достал пистолет, взвёл курок:

– Мне угодно всадить пулю в твоё поганое тело!

…Клеман почувствовал, что нервничает. После условленного часа, который отметил звоном колокол на башне, прошло минут пятнадцать, а Мелешковского всё не было:

– Поль, у меня плохие предчувствия. Почему ты оставил его одного?

Верзила Поль безмятежно смотрел на порхающих с ветки на ветку птиц.

– Куда ему деваться, придёт, – пожал он плечами.

В это время совсем недалеко раздался выстрел.

…Мрачным взглядом смотрел Клеман на своего мёртвого агента. Юзеф Мелешковский полулежал, опираясь плечами на ствол раскидистого тополя. Рот его был широко раскрыт, словно он в последние секунды жизни хотел вдохнуть как можно больше воздуха. А глаза… в них отражался дикий страх, очевидно, перед тем, кто в него стрелял.

Выстрел слышали многие, и вокруг убитого быстро образовалась толпа, в основном из военных. «А этот русский неплохо работает», – подумал Клеман и, отойдя в сторону, подозвал Поля.

– Немедленно иди к коменданту города. Попроси от моего имени трёх-четырёх солдат и организуй охрану особняка Грабовского.

– А что, градоначальника хотят кокнуть? – спросил Поль со знанием дела.

«Ну почему меня окружают одни болваны?» – подумал Клеман и стал разъяснять:

– Сам Грабовский никому не нужен. А вот повар его Збышек остаётся единственным свидетелем, кто видел русского шпиона в лицо. Мы должны обеспечить его безопасность во что бы то ни стало!

Клеман ошибся. К его великой радости повар Збышек окажется не единственным свидетелем, кто видел Донадони-Ярцева в лицо.

Чезаре Конти не то стонал, не то причитал:

– Всё пропало, Донадони, всё пропало!

Ярцев подавил усмешку, которая всегда у него возникала от панических речей своего старшего напарника, и с серьёзным видом спросил:

– Что с вами, дорогой Чезаре? Что пропало? Где пропало?

– Да всё пропало! – Конти обильно жестикулировал руками. – Этот негодяй Сен-Сир посылает меня в Вильно инспектировать запасы продовольствия и фуража. Да он издевается надо мной! Вместо того чтобы показать мне, интенданту корпуса, запасы, хранящиеся в монастыре,