и все изгибы. Палец начинает движение, и я откидываю голову назад, упираясь в стену. Другая рука Эзры с моего бедра перемещается на живот, и давление изнутри ощущается еще сильнее. Я непроизвольно извиваюсь, пока Эзра внезапно не останавливается. Я сразу затихаю, хотя жажду продолжения. Мне нужно, чтобы он продолжал.

– Эймс, Эймс, – произносит он таким тоном, который заставляет воспринимать любые слова как приказ, и я только теперь замечаю, что перестала дышать. И лишь когда Эзра наконец возобновляет работу пальцем, втягиваю в себя воздух. Одновременно я ощущаю его губы, ощущаю, как его язык отыскивает наиболее эрогенную зону. Я желаю, чтобы это длилось вечно.

Как правило, мне бывает приятно, хотя не могу сказать, что очень. Все вроде как надо, но чтобы во всех отношениях – никогда. Потому что я думаю о том, что обязана кончить. Потому что именно этого от меня ждет мужчина, когда проделывает подобные штуки. И его ожидания обычно не позволяют мне отпустить себя.

Сегодня все мои собственные ожидания обратились в ничто. Потому что реальность намного лучше, чем я могла вообразить. В ушах звенит – это Эзра ввел в меня второй палец. Я прикусываю губу, чтобы не кричать громко. Выдыхаю его имя – голосом, хриплым от отчаяния и одновременно освобождения… Не прекращая поцелуя, Эзра работает пальцами. Вторая ладонь лежит на моем животе, прямо над тем местом, где он ласкает меня внутри.

Белые точки пляшут под моими закрытыми веками. Открываю глаза; рассеянный полумрак, скудное освещение, влажный нагретый воздух, наши отрывистые вздохи – все обрушивается на меня разом, проникает в сознание, сводит с ума. Я ощущаю каждый миллиметр своей покрытой мурашками кожи, бешеный пульс, слабость в ногах, дрожь во всем теле. Стоны, вначале громкие, становятся тихими, потому что направлены внутрь. Все тело кричит и одновременно наслаждается покоем.

Я сбилась со счета; столько раз уже думала, что близка к оргазму. И когда язык Эзры опять ласкает мой чувствительный живот, когда он вынимает из меня пальцы, приподнимает рывком, разворачивает и целует шею сзади, одновременно снимая лейку душа с держателя и направляя тугую струю воды мне на затылок, туда, где только что касался меня губами, – лишь тогда я сдаюсь.

– Ты убийственно прекрасна, Эми, когда отпускаешь себя, – шепчет Эзра сквозь шум воды. Сквозь шум у меня в ушах.

И я распадаюсь на части. На тысячи крохотных атомов. Волна со всей яростью обрушивается на рифы и увлекает меня с собой. Уносит далеко, прочь от всего, что я обычно считала своим миром.

Эзра придерживает меня за талию, целует в щеку и ждет, пока во мне уймется дрожь; затем вешает лейку душа на место и разворачивает меня к себе.

– Привет.

Я пробую рассмеяться. Увы, получается лишь шумно выдохнуть.

– Привет. – Кое-как нахожу в себе силы ответить и опускаюсь на камни.

Эзра становится между моих ног, кладет руки мне на плечи и смотрит в глаза. Я обхватываю его эрегированный член – такой большой, что я едва могу сцепить вокруг него кончики среднего и большого пальцев. Наконец приноровляюсь и начинаю двигать рукой. По телу еще проносятся волны, которые недавно захлестнули меня и спутали сознание. Я хочу, чтобы Эзра тоже достиг кульминации. Большим пальцем ласкаю головку члена – она невероятно мягкая, хотя все остальное твердое и пульсирует.

Я то ослабляю, то усиливаю нажим. Сгибаю руку в локте, скольжу пальцами по всей длине члена, а свободной рукой ощупываю упругие мышцы на груди. Удары сердца под моей ладонью становятся чаще. Эзра прикрывает глаза, запрокидывает голову и крепче стискивает мои плечи. В некоторых местах на коже рук еще мерцают голубые крапинки. Отчетливо просматриваются сухожилия – от сгиба локтя до самой кисти руки. Он чертовски красив. Весь. Во всем, что делает и что говорит. Когда он тоже отпускает себя.

Я поглаживаю мускулы на груди сверху вниз по вертикали, затем описываю круг вокруг пупка и спускаюсь ниже, провожу по темным волосам и теперь обхватываю член двумя руками. Эзра сдавленно выкрикивает что-то вроде «ф‐ф‐ф‐ух» – по звучанию больше похоже на долгое «Ф» и затем хлюпающее «К».

Я продолжаю усердно трудиться. Заправляю пряди волос за уши и задействую губы. Я тоже хочу целовать его. Хочу ощущать его всем телом. Хочу чувствовать, как он реагирует.

Мои сомкнутые губы горят, когда я провожу ими по бархатистой поверхности, а затем на миг прижимаюсь крепче и оставляю на ней нежнейший поцелуй. Чувствую тепло своего дыхания. Закрываю глаза и беру возбужденный член глубже в рот, не переставая водить вдоль него рукой, синхронно с ритмом все более беспорядочных толчков.

Чуть погодя Эзра берет меня за локти, подтягивает вверх и ставит на ноги.

– Я пока не хочу, чтобы все закончилось, – поясняет он, обхватывает мое лицо, целует, пока снова не начинает кружиться голова, и включает над нами душ. Теплая вода, мокрая кожа на мокрой коже… Не поймешь, где кончается один из нас и начинается другой, а языки, до того осторожные, теперь просто соединяются в один. У него во рту, у меня, на наших губах, пока хватает дыхания.

Эзра берет с полки первый попавшийся шампунь и читает название на этикетке.

– Spicebomb пойдет? Если что, в кухне имеется сода.

– Да… – я со смехом пытаюсь отобрать у него флакон, однако Эзра сопротивляется, – … конечно, пойдет, – заканчиваю я фразу.

Эзра выливает немного шампуня себе на ладонь и распределяет по моим волосам.

– Не буду спрашивать, как использовать соду. Может, я единственный, кто прогулял урок химии, на котором изучали средства для наведения красоты.

Я хохочу и закатываю глаза. И тут же поспешно зажмуриваюсь – Эзра уже вспенил шампунь и массирует мою голову.

– Повернись, – говорит он, и я, прикладывая ладони к стене, становлюсь к Эзре спиной, чтобы ему было удобнее, и рассматриваю следы, оставленные на стекле моими пальцами. Затем припадаю щекой к прохладной поверхности. Я все еще парю где-то в облаках. Сама мысль о пережитом оргазме снова и снова щекочет внутренности; когда чуть позже я встаю перед раковиной, завернувшись в пушистое белоснежное полотенце, и включаю яркий светильник, то констатирую, что мое отражение в зеркале выглядит пугающе счастливым. Если бы оно не копировало каждое мое движение, я бы точно засомневалась, что вижу себя. Позади отражается тропический душ на одном уровне с полом, где я только что провела лучшие полчаса своей жизни. Наши сине-черные одежды валяются на полу, будто сброшенная кожа. И я знаю, что еще ни с одним мужчиной не была столь естественной, как с ним…

Я причесываю пятерней мокрые волосы; с кончиков в раковину еще стекает вода. Кап-кап. Пытаюсь считать по каплям, сколько прошло секунд, и