Ее семье нужна была защита, ее дети должны будут столкнуться с испытаниями, и она не позволит, чтобы ни в чем не повинные души расплачивались за чужое бесстыдство. Как Барлоу.

И тогда Ванесса, нарушив Договор между пятью Старшими семьями и альвами, духами воды, призвала на брачное ложе Его.

Горела земля, горел воздух, от нестерпимого жара плавился даже древний каменный алтарь.

Огонь! Повсюду огонь!

Ванесса проснулась с криком. Ей казалось, спальня вокруг нее объята пламенем.

– Тише, тише, тебе просто приснилось, все хорошо. – Знакомые руки обнимают ее, гладят по волосам.

Валентин.

Единственный правильный выбор в ее жизни.

* * *

В холле усадьбы Коллингвудов бушевала вьюга, бесповоротно превращая его в руины. Разбитая мебель была припорошена белым пушистым снегом, словно кто-то выпотрошил перьевую подушку.

Аттина бросилась к матери, не обращая внимания на буйство стихии. За ней спешили Райден и Амир.

Последним вошел Юлиан Барлоу.

Коротко взглянув на них, Миранда Коллингвуд сосредоточилась, собирая все доступные ей силы в призыв.

– Пожалуйста, не надо… – вновь взмолилась Гвен.

– Пожалуйста, не надо… – тихо повторила за ней Аттина, останавливаясь напротив матери. Они с Гвен замерли спина к спине в центре развороченного холла особняка Коллингвудов.

Стелла несколько секунд смотрела в умоляющие глаза дочери, а потом неуверенно опустила руки, словно очнувшись.

Миранда сделала несколько шагов вперед и, поравнявшись с Гвен, внезапно отшвырнула дочь в сторону.

Крик Аттины эхом отозвался в просторном помещении.

Миранда Коллингвуд ударила с двух рук – и вихрь острых ледяных осколков метнулся к Стелле Вейсмонт…

Но тут глаза Юлиана Барлоу вспыхнули.

Чарующее фиолетовое пламя.

Вода неумолимо вывернулась из ментальных тисков Миранды, лед растаял и равнодушно растекся лужей на мраморных плитах холла.

– Барлоу! – Миранда Коллингвуд словно выплюнула это обращение. – Как только у тебя хватило наглости явиться сюда?! Узнаю этот взгляд. Вы его из поколения в поколение передаете? Затравленный, обреченный взгляд собаки, которую бьет палкой любимый хозяин. Хочешь укусить, но не можешь, да, Барлоу?

Вместо ответа Юлиан прошел через холл и на глазах у задохнувшейся от возмущения Миранды Коллингвуд нагнулся, чтобы протянуть руку Гвен.

– Мы уходим. Ты с нами или остаешься? – ровным тоном поинтересовался он.

Гвен настороженно взглянула на него, но руку приняла. Встать с первого раза не получилось. Ударившись о мраморный пол, она, по-видимому, здорово ушиблась. Пришлось обхватить Юлиана за талию, чтобы удержаться на ногах.

Аттина поспешила на помощь подруге.

Миранда наблюдала за ними сузившимися от злости глазами.

– Да как ты…

От воды, разлившейся по полу, пошел пар.

– Только попробуйте, – тихо, но твердо произнес Амир, распахивая дверь перед Юлианом и Гвен.

Аттина, успевшая подлечить подругу, шла следом, рядом с Райденом. С его скудным даром влезать в такие поединки было бы просто самоубийством.

– Альвово отродье! – вырвалось у Миранды Коллингвуд, вынужденной наблюдать, как вся делегация неторопливо покидает поместье.

Уже на пороге Стелла Вейсмонт обернулась и наградила Миранду коротким взглядом. В нем было столько ненависти, что все, кто заметил его, поняли: это не конец противостояния, а лишь его первый раунд.

Глава 20

На пике энергии

Принцесса стояла у окна, повернув голову чуть в сторону. Ее профиль, вычерченный солнечным светом, казался совершенством. А во взгляде застыла вся скорбь этого мира.

– Почему ты снова и снова отказываешь мне?! Это невыносимо!

Брат стоял перед ней на коленях, целуя ее руки с неистовой, болезненной страстью. Казалось, он едва понимал, что делал.

Я выразительно кашлянула.

– Вас могут увидеть, – как можно равнодушнее напомнила я. – Поползут слухи. Далеко не вся прислуга посвящена в подробности жизни хозяев замка.

Томительная пауза растянулась на целую вечность, прежде чем он наконец поднялся с колен и вышел, бросив на меня короткий, полный ненависти взгляд.

Я пошатнулась, вынужденная опереться на косяк.

Казалось, я осознала истинное положение вещей, но непослушное сердце все еще отзывалось болью каждый раз, когда он так смотрел на меня.

Подходил срок, и передвигаться с каждым днем становилось все сложнее. Увы, среди благородных дам нередки случаи, когда несчастная неспособна родить сама и муж вынужден выбирать между ней и ребенком. Непосильное бремя.

В моем случае о подобном можно было не беспокоиться. Вызванная из города повитуха утверждала, что я совершенно здорова. Но выносливость стремительно покидала меня вслед за грацией. Подняться по лестнице без помощи уже казалось испытанием. Тем более так поспешно.

Принцесса торопливо приблизилась. Лицо ее оставалось невозмутимым, но в глазах читалось беспокойство.

Мы неторопливо пошли вдоль галереи к покоям принцессы.

– Тебе надо бежать отсюда, – произнесла я, как только убедилась, что нас не смогут подслушать. – Найди предлог съездить в Лондон. Мы отыщем способ предупредить того, с кем тебе хотелось бы там увидеться. Твой брат не из тех, кто отступает от задуманного.

– Мысль терзать его и дальше отказами для меня невыносима, но и согласиться… я не могу, – произнесла принцесса, в очередной раз поражая меня своей жертвенностью. – Если я сбегу, моя семья отвернется от меня.

– Ты можешь остановить вражду двух семей, будешь рядом с человеком, который преданно любил тебя все эти годы. – Я снова попыталась воззвать к голосу рассудка. – Неужели оно того не стоит?!

Принцесса глубоко вдохнула, словно решаясь.

– Что будет с Кру́гом? – наконец спросила она.

Я невольно улыбнулась.

– Слава всем Богам – иначе и не скажешь! – у нас есть одно… божество, которое, возможно, ответит на этот вопрос.

* * *

Идрис призвал Круг.

Принцесса не раз повторяла, что ощущает альва как неотъемлемую часть породившей его стихии. В голосе ее, обычно сдержанном, звучали искренний восторг и преклонение.

Огромная луна светила в узкие бойницы, и робкое пламя одинокой свечи настороженно подрагивало в моих руках.

Они собрались у того самого фонтана, что поразил меня на балу. Я уже видела Круг в полном составе еще там, на Озере, но была не в том состоянии, чтобы присматриваться.

Двое мужчин, три женщины.

Голос Вейсмонта я узнала сразу. Вид у главного борца за чистоту нравов был очаровательно нелеп. Рыжие кудри, чуть вздернутый нос, порывистость в движениях… и убеждениях.

Это был юноша среднего роста, с невзрачными чертами лица и нескладной фигурой. Он одевался так, чтобы не выглядеть слишком привлекательно, а чтобы не сойти за человека с хорошими манерами, вел себя раскованно, когда следовало проявлять сдержанность, и наоборот.

Вейсмонт с неприкрытым изумлением