Шрифт:
Закладка:
Гатри-Эванс, равнодушного вида высокая брюнетка с фигурой плоской, как дверца гардеробного шкафа, едва заметно кивнула мне.
Полноватая блондинка Дэвис так и осталась стоять вполоборота, наблюдая за происходящим с очевидным неодобрением. Мы уже встречались прежде. Барские замашки, вялое и бездеятельное добронравие при полном отсутствии таких достоинств, как красота и воспитание, – это выглядело просто нелепо. Она лебезила перед принцессой и смотрела на меня как на ком грязи, приставший к ее платью.
Идрис обнял меня за талию, и вода тут же подхватила нас, чтобы перенести в центр фонтана. Пламя свечи в моих руках мгновенно погасло.
Члены Круга по очереди подходили к высокому бортику. Вода выплескивалась на камни и послушно принимала форму ступеней. Каждый из них играючи поднимался до уровня бортика и без малейшего напряжения застывал напротив одной из статуй.
Они почтительно опустили головы, приветствуя Идриса, который невозмутимо стоял на поверхности воды в самом центре, осторожно прижимая меня к себе.
Когда последняя из пяти фигур заняла свое место, вода взметнулась до самого потолка, надежно отрезая нас от всего остального мира.
Идрис нашел взглядом Барлоу.
– Я предлагаю Договор. Защити дитя, защити Ориан, и я, как один из пресветлых альвов, что приняли клятву пяти Старших семей, прекращу затянувшуюся вражду двух самых сильных из них. Твой сын унаследует и объединит в себе дар Барлоу и Коллингвудов. А мое дитя станет пятым первенцем Круга.
Изумление и недоверие отразилось на лицах потомков забытых Богов.
Взгляд Барлоу метнулся к принцессе, та едва заметно кивнула.
– Я… я согласен. Клянусь.
Отпустив меня – я с изумлением почувствовала, как вода держит меня, словно фрагмент стеклянной мозаики, – Идрис сделал несколько шагов и остановился напротив Барлоу.
Честный и открытый взгляд главы Круга понравился древнему божеству, раз он готов обменять мою жизнь на столь щедрый дар.
– У вас ведь так принято? – поинтересовался Идрис.
Кивнув, глава Круга крепко пожал протянутую руку, и в тот же самый момент глаза его вспыхнули удивительным фиолетовым цветом.
Одна из пяти статуй откололась от основания и рухнула лицом вниз в центр фонтана.
Принцесса вздрогнула и отвела взгляд.
Новый Договор был заключен.
* * *
Аттина замерла у подножия главной лестницы, которая когда-то вела к комнатам хозяев замка.
На площадке между вторым и третьим этажом выясняли отношения две высокие светловолосые фигуры. Картина показалась младшей Вейсмонт неуловимо знакомой, словно она уже видела подобное прежде.
– Ты что сделал?!
* * *
– Ты что сделал?!
Она и не думала, что голос принцессы может звучать настолько взволнованно.
– То, что должен был. Ты же не собиралась идти туда сама?! Мы не какие-нибудь дикари, это просто неприемлемо!
– Но она… Она не мы! Что с ней теперь станет?
– Не все ли равно?
* * *
Аттина растерянно моргнула, не понимая, откуда взялось это воспоминание или видение.
Гвен и Илай Коллингвуды продолжали увлеченно ссориться на ступенях, ничего не замечая вокруг.
– Я, я дал Марине ту книгу! Ты довольна?!
– Это уже привело к одной трагедии. – Гвен из последних сил сдерживала злость. – И едва не привело ко второй. А ты говоришь мне только сейчас?!
– Марина погибла из-за того, что совершила запрещенный ритуал и вызвала Гнев Богов. – Илай, очевидно, не собирался признавать свою вину за случившееся. – Откуда мне было знать, что все так обернется?!
– А что за магию она там призвала?! Ты хоть знаешь?! Зачем ей понадобилась именно Книга Коллингвудов?!
– Не имею. Ни малейшего. Понятия, – с видимым удовольствием произнес Илай. – Ты забыла, что я и магией-то толком не владею? Даже ты сильнее меня!
Гвен несколько секунд молча смотрела на брата, словно пытаясь облачить в слова теснящиеся в голове мысли. Разочарование в близких, дорогих тебе людях выбивает почву из-под ног, заставляет по-другому взглянуть на картину мира в целом. Высказать такое невозможно. Это Аттина понимала как никто другой.
– Почему ты не помог мне вчера? – наконец спросила Гвен. – Просто стоял и смотрел, как мама…
– Я не мог! – с отчаянием в голосе выкрикнул Илай.
– О чем ты? – растерянно нахмурилась Гвен. Злость на брата стремительно испарялась, сменяясь тревогой.
Илай смотрел на нее едва ли не с испугом, словно в запале проговорился о чем-то таком, что не собирался рассказывать даже под угрозой смертной казни.
Аттина невольно приблизилась. Ее словно магнитом тянуло узнать причины подобной перемены.
– Все было точно так же, как… – Илай беспомощно оглянулся, случайно задел ее взглядом и замолчал.
– Ты не уйдешь отсюда, пока не скажешь, – тихо, но твердо потребовала Гвен.
– Ты никогда не должна была об этом узнать. – Илай прикрыл глаза, словно пытался как-то отгородиться от того, что собирался сказать. – Ты тогда только родилась и не можешь этого помнить. Вчера в холле все было так же, как в тот вечер, когда умер отец. Мать стояла спиной к лестнице, а в холле бушевала вьюга. Тогда я не понимал, что происходит, но теперь знаю. Отец отдал Книгу Коллингвудов Ванессе Гатри-Эванс, и в тот вечер правда вышла наружу. Отец и не думал оправдываться, он даже попытался дать отпор, но…
– … но она убила его, – закончила за него Гвен.
Ее брат так и не смог произнести этого вслух.
* * *
Он сидел все там же, на стене замка, небрежно свесив ноги в пропасть, и обернулся, стоило ей только приблизиться.
Ее друг, ее учитель, ее надежда и опора.
Ванесса любила его как брата и понимала, что обязана ему всем. Барлоу сохранил ей жизнь, научил ее всему, что она знала. Он даже позволил ей бросить его, чтобы вырваться из этого про́клятого всеми богами города и посмотреть мир. Но теперь, когда до Сопряжения Миров осталось всего лишь четверть века, пришел ее черед защитить новый Круг пяти первенцев.
– Ты непохожа на себя. Что-то случилось? – с легким беспокойством поинтересовался наследник семьи Барлоу.
Ванесса покачала головой и упала в гостеприимно распахнутые объятия. Рядом с ним можно позволить себе ненадолго забыть, что в ящике стола в ее комнате надежно заперта на ключ Книга Коллингвудов. Джон убежден, что вражду между пятью Старшими семьями необходимо остановить любой ценой. Он передал ей книгу, даже зная, что рискует настроить против себя свою семью.
Джон Коллингвуд унаследовал характерную внешность (белое на белом), но позабыл перенять фамильную спесь. Он был добрым, имел неосторожность ставить под сомнения семейные идеалы, что
