Не удержавшись, я заключила ее в объятия. Мой огромный живот (я с первого дня наотрез отказалась от корсета) не позволил подойти слишком близко.

– До встречи, моя дорогая.

– До встречи.

* * *

Я очнулась в своей постели.

– Что со мной?!

Я попыталась приподняться, но знакомые руки уложили меня на подушки.

– Тише, лежи, все хорошо…

Я с ужасом смотрела на принцессу, чьи тонкие холодные пальцы едва ощутимо гладили меня по щеке.

– О нет, зачем ты вернулась… Как ты могла… – По моим щекам потекли непрошеные слезы. Я смотрела прямо перед собой, на свой непривычно впалый живот, не чувствуя ни страха, ни боли, ни отчаяния.

– Ты упала с лестницы. Идрис спас тебя, спас вас обоих, но истратил всю силу, что у него оставалась. Он не может покинуть озеро, – тихо произнесла принцесса. – Он просил передать, что только в тот момент, когда увидел тебя у подножия лестницы, понял, насколько на самом деле страшна кара Старших Богов. Прежде всесильный, он был вынужден оставить тебя в опасности, сумев лишь исцелить твои раны. Роды случились преждевременно, ты была слаба, тебе по-прежнему был необходим целитель. Я узнала от Юлиана, что случилось… Он отпустил меня.

Я стиснула обеими руками ее прохладные пальцы.

– Твой брат не выпустит тебя отсюда, – лихорадочно забормотала я. – Хозяева замка, они знают!

* * *

– Ты слышала об этом?!

Мне оставалось всего две ступени лестницы, когда оклик заставил меня обернуться. Наследник Коллингвудов стремительно приближался по коридору второго этажа.

– О чем ты? – стремясь сохранить невозмутимость, уточнила я.

– Об этом! – Он швырнул мне в лицо какие-то бумаги.

Я невольно прикрыла глаза. Бумаги разлетелись, как крылья невиданных птиц, и одна из них приземлилась на ступеньку прямо передо мной.

В глаза бросились отдельные слова:

«Юлиан Барлоу, эсквайр… разрешение на брак… Айрис Габриэлла Льюис Коллингвуд…»

Я постаралась изобразить недоумение, но заметила за плечом разъяренного брата сбежавшей принцессы… блондинку Дэвис, одну из пяти первенцев Круга.

«Дэвисы всегда поддерживают Коллингвудов», – мелькнула в памяти оброненная кем-то фраза.

Видимо, испуг от осознания предательства все же отразился на моем лице, и он его заметил.

– Ты! Это все твоя вина́! Не будь здесь тебя, моей сестре и в голову бы не пришло меня предать! Как она только посмела?! Как вы все только посмели?! – Томас Элиот наступал на меня, стиснув кулаки, и его красивое лицо стремительно покрывалось болезненными красными пятнами. – Коллингвуды никогда не опустятся до того, чтобы запятнать свое имя союзом с проходимцами Барлоу! Благородная кровь предков не потерпит такого обращения!

Почему-то мне не было страшно. Принцесса далеко, в объятиях возлюбленного. А мое место здесь.

– Тебе до нее не добраться, – тихо, но твердо произнесла я.

– Думаешь? – Он нагнулся, чтобы приблизить свое лицо к моему. – Идрис не сможет защитить тебя, а я слишком хорошо знаю свою сестру, чтобы сомневаться, что именно она выберет.

– Она уже выбрала. – Я смотрела в светлые глаза с тонким голубым ободком, искренне недоумевая, как могла полюбить такого, как он.

– Именно, – зло улыбнулся наследник Коллингвудов. – И она выбрала тебя.

Он схватил меня за плечи и резко толкнул.

– Не-е-е-е-е-ет!

* * *

Аттина проснулась посреди ночи.

В холодном поту, с бешено стучащим сердцем.

Она медленно села на кровати, силясь вспомнить, что же такого страшного увидела во сне. Кажется, она откуда-то падала. Со стены, нет… с лестницы. Точно, там была лестница.

Аттина осторожно улеглась набок, детским жестом прижимая к груди подушку. Ее всю трясло, словно от озноба.

Окно было забаррикадировано, дверь заперта снаружи. Амир приедет лишь утром, чтобы выпустить ее к завтраку, как и последние несколько дней.

Ей пришлось давать показания. Машина Амира стояла у Про́клятого озера, и Аттине пришлось объяснять инспектору полиции в маленьком прокуренном кабинете, почему ее бойфренд никак не может быть ни свидетелем, ни соучастником убийства ее матери.

Она спала с ним. Да, в машине. Самый унизительный допрос в ее жизни.

До утра было еще слишком много времени, так что лучшее, что могла сделать Аттина, – это попытаться снова заснуть.

Смерть матери оказалась слишком внезапной и какой-то… нереальной. Она стала слишком сильным ударом для Аттины, толком не оправившейся после потери старшей сестры. Ей было безумно жаль отца, стыдно, что она вспоминает о женщине, подарившей ей жизнь, без особого сожаления.

Со смертью Стеллы Вейсмонт важность Дня Сопряжения окончательно померкла в глазах Аттины. Она неохотно ездила в замок, с трудом заставляла себя читать книги о целительстве. Даже сны оставили ее, вернувшись лишь сегодня.

Успокоиться, выровнять дыхание и незаметно… тихо… уснуть. Вот только жаль, что завтра ей снова придется проснуться.

* * *

Еще одна голубоглазая и русоволосая Вейсмонт покинула этот мир. Совпадение? Кто бы там ни называл себя Гневом Богов, он знает. И про новый Договор, и про то, что Идрис все так же заточен в озере.

Юлиан неторопливо поднялся на стену, откуда открывался завораживающий вид на каменистый берег. Он любил его и ненавидел одновременно. Мост из коричневого камня все так же отражался в неподвижной воде. Замок Коллингвудов превратился в руины, а здесь за прошедшие годы не изменилось ничего. За зимой наступала весна, ее сменяло лето, а там и осень расцвечивала берег яркими красками.

Он вынужден был смотреть на это год за годом. Самый совершенный пейзаж успел бы до смерти осточертеть за такое время.

– И оно того стоило? А, Идрис? – крикнул Юлиан, нагнувшись над пропастью. – Она того стоила?! Двести лет сожалений – тяжелое испытание даже для Бога!

Вода всколыхнулась. Юлиан ожидал увидеть лицо, словно лишившееся кожи, но вместо этого поверхность озера забурлила, обдав стену брызгами. Девичья фигура, сотканная из воды, грациозно изогнулась, отбросив за спину длинные волосы. Она обернулась, и ее огромное лицо оказалось напротив Юлиана, стоящего у края стены. Пухлые губы дрогнули в улыбке.

Он стоял и смотрел на нее, не в силах оторвать взгляд.

– Айрис…

Но стоило ему невольно протянуть руку, как вода, лишившись формы, обрушилась обратно в озеро. По берегу насмешливо пробежал ветерок.

Юлиан Барлоу сжал кулаки и отвернулся.

* * *

– Как ты посмела?!

Звонкая пощечина эхом отразилась под высокими сводами Килимскот-манор.

Миранда Коллингвуд не изменяла своим привычкам. На бледной щеке Гвен набухала кровью длинная царапина от кольца матери.

– Тебе было сказано оставаться в своей комнате! Куда ты ходила?! Видишься с Барлоу?!

Гвен понимала, что самым правильным было бы сказать, что она