Даже не знаю, откуда пришло такое решение, но оно уже давно казалось единственно верным. – Пока ты здесь, ни мне, ни ему ничего не угрожает, но стоит тебе… уйти, – с каждым разом мне было все сложнее произносить подобное вслух, – как хозяева замка захотят отнять его у меня. Они уже примерили нерожденному младенцу фамилию Коллингвуд и не откажутся от задуманного. Я хочу сбежать. Уехать отсюда как можно дальше. Во Францию.

Я лежала на покрывале на каменистом берегу озера. Идрис сидел рядом, неторопливо поглаживая меня по волосам. К счастью, ни хозяева, ни слуги лишний раз к озеру не ходили, так что никто не мог нас здесь увидеть или услышать.

– И я хочу похитить принцессу, – шепотом призналась я. – Но для этого нужны деньги.

– Такие подойдут? – как бы невзначай поинтересовался Идрис, кивая на озеро.

Несколько секунд ничего не происходило, а потом посреди озера всплыла дырявая, как решето, прогнившая насквозь лодка и уверенно поплыла к берегу, удерживаемая на поверхности чудом, точнее магией.

– Не смейте больше колдовать. – Вместо благодарности я ткнула Идриса в плечо, что было в высшей степени неприлично.

– Я здесь, чтобы служить вам, – напомнил Идрис. – Ваше счастье – моя единственная цель.

Меня начинала откровенно злить его благородная жертвенность. Ну разве не очевидно, что лишний день с ним куда как важнее любых сокровищ?!

Кстати, а что в лодке-то?

Та часть меня, которая помнила, как тяжело было выживать на скудное содержание и подачки, рассуждала куда как более приземленно, пробуждая здоровое любопытство.

Волна послушно выплеснула лодку на берег.

Тяжело поднявшись – заметно округлившийся живот начисто лишил меня грациозности – я заглянула в лодку и обнаружила там одинокий скелет с массивной стрелой, надежно застрявшей между ребрами, погубленные водой и временем тюки и крепкий сундук, выглядевший совершенно целым. Пришлось поспешно прижать рукав к носу и отступить на полшага, отгоняя дурноту. Пахло отнюдь не розами.

Оценив свой промах, Идрис поднялся на ноги и лично, без помощи магии, достал сундук и поставил на каменистый берег. Лодка за его спиной обреченно булькнула, вновь скрываясь в озере.

У сундука был серебряный, почерневший от времени замо́к, на концах – обломки рукояток, тоже серебряных, быть может давно еще исковерканных каким-то необычайным усилием, а в середине крышки – таинственная монограмма из того же металла.

Открыть сундук труда не составило. Скобы едва держались в размягченной временем и водой растрескавшейся древесине.

Увидев содержимое, я невольно округлила глаза. Монеты, которые были в ходу лет двести-триста тому назад, весело подмигивали золотыми и серебряными боками.

– Вероятно, во время осады замка кто-то намеревался вывезти ценное, но не доплыл, – предположила я. – Раз хозяева даже не догадываются о его существовании, кражей это считаться не будет?

– Сундук мог принадлежать и нападавшим, – согласился Идрис, с интересом наблюдая за моим восторгом.

– Это же целое состояние! Я смогу избавиться от долгов отца, уехать, сменить имя, сказаться вдовой, чтобы воспитать ребенка там, где до него никогда не доберутся ни Коллингвуды, ни кто-либо другой! – Я взглянула в глаза Идрису, и мой восторг утих так же быстро, как и возник. – Но я не смогу купить на них жизнь того, кто подарил мне все это, – тихо закончила я, отворачиваясь. Непрошеные слезы бежали по щекам, и я не хотела, чтобы он их видел.

Не говоря ни слова, Идрис подошел и заключил меня в объятия, позволяя вволю выплакаться на своей груди.

Сколько лет я запрещала себе горевать, прятала слезы за фальшивой улыбкой. Мне необходимо было выжить, времени на сантименты не оставалось. И вот теперь все накопившиеся разочарования, вся боль, тщательно спрятанная от людских глаз, выплеснулись наружу водопадом слез. Но нет, горевала я вовсе не о том, что мне придется снова справляться самой, я плакала из-за того, что совсем скоро наступит день, когда я больше никогда его не увижу.

* * *

Аттина волновалась. Вчерашний разговор с родителями не шел у нее из головы, так что стоило ей проснуться, как она первым делом позвонила единственному человеку, который знал о магии и Богах больше их всех, вместе взятых.

К ее бескрайнему удивлению, трубку Юлиан Барлоу снял практически сразу.

– Проблемы? – привычно опустив приветствия, поинтересовался он таким тоном, словно сообщал о некрологе в газету.

– Марина… потомок двух Старших семей, и сестра она мне только… – Аттина запнулась, подбирая формулировку, – …наполовину, по матери. Коллингвуды считают, что самим своим существованием она вызвала Гнев Богов, воспользовавшись их семейной Книгой.

– Приезжай, – равнодушно ответил Юлиан и отключился.

Аттина поспешно выбралась из-под одеяла и побежала к шкафу. В комнате было темно, несмотря на раннее утро. Баррикада исправно охраняла ее сон. Они с Юлианом рассказали отцу о том, что случилось на озере, и, заручившись его поддержкой, Аттина отпустила Гвен ночевать домой.

Она поспешно собралась, заколола волосы и решительно подхватила со стола ключи от вишневого «мини».

Позвонить отцу, чтобы он открыл запертую на ключ дверь, заняло не больше минуты.

На этот раз вести машину было гораздо проще. В голове ее звучал голос Амира, терпеливо повторяющего последовательность действий: включить фары, не забыть поворотник, переключить передачу…

Она добралась меньше чем за пятнадцать минут, создав всего одну аварийную ситуацию. Можно было собой гордиться.

Кое-как припарковавшись на обочине, Аттина пулей взлетела по лестнице и замерла в нерешительности.

Амир Гатри-Эванс стоял у приоткрытой двери и терпеливо дожидался, пока она подойдет. Аттина совсем не ожидала его здесь встретить.

– Привет! – Она неловко поправила ярко-желтый шарф. – А что ты здесь делаешь?

– Привет, – ответил он и улыбнулся, не торопясь посторониться.

Аттина рассматривала его с такой жадностью, словно они расстались вечность назад. Смуглая кожа, темные, почти черные глаза… Он был не похож ни на кого из потомков пяти Старших семей и всегда тяготился этим. В детстве ему хотелось быть как все, а ей, наоборот, нравилось, что он такой один. Удивительный. Самый лучший.

Видно, в ее глазах светились все мысли, раз он осторожно обнял ее за талию, привлекая к себе. Неторопливый поцелуй стал бы отличным началом этого дня, если бы не окрик, заставивший их обоих подпрыгнуть.

Прежде чем отстраниться, Амир провел ладонью по спине Аттины. Она вздрогнула, словно его ладонь оставила раскаленный след, и тут же смутилась. В темных глазах Амира мелькнуло раздражение.

– Доброе утро! – чрезмерно жизнерадостно произнес Райден, показываясь на лестнице.

– Что ты здесь делаешь? – искренне удивилась Аттина.

– Юлиан Барлоу звонить изволили, – охотно поделился куда как более разговорчивый Райден. – Сказали, что теперь Их Упрямство будет вынуждено за мной