Илай с Мариной были удивительно похожи. Высокие, яркие, красивые, уверенные. В любом месте, при любых обстоятельствах они всегда оказывались в центре внимания. У них были общие интересы, совпадали вкусы и взгляды. Вероятно, не существуй непреложный закон, запрещающий союзы между представителями Старших семей, они в итоге стали бы парой.

Райден, который много лет занимал все свободное место в сердце Марины, рано или поздно вынужден был бы подвинуться. Ему не было до нее никакого дела, в то время как Илай верным рыцарем сопровождал ее всегда и везде.

– Ты знал Марину лучше, чем кто-либо, – наконец произнесла Аттина. – Вы всегда были близки.

Илай вздрогнул, словно она его ударила.

– Ты за этим пришла? Поговорить о Марине? – Илай откинулся на спинку стула и независимо скрестил руки на груди. – Я понятия не имею, что творилось в голове у твоей сестры. Неужели ты забыла, как она унизила меня на глазах у всех?

Аттина неуверенно кивнула.

Это случилось за несколько дней до трагедии у Про́клятого озера. Был очередной прием. Марина устроила сцену, отказалась танцевать с Илаем на глазах у пяти Старших семей с Советом во главе. Наговорила кучу гадостей и потом сутки не разговаривала ни с кем, даже с младшей сестрой.

– А знаешь, что тогда произошло? – поинтересовался Илай. – Она призналась Райдену! А тот сказал, что любит тебя. Марина была просто в ярости. Кричала, что все будет так, как она захочет. Я пытался успокоить ее, а она унизила меня, сказала, что я никчемен и позорю фамилию Коллингвудов. И вообще, она была со мной мила и терпела мое общество только из-за Книги.

Аттина помнила этот вечер.

Сестра стоит в холле Килимскот-манор. У зеленого платья – глубокое декольте, грудь ее взволнованно поднимается и опускается в соблазнительном вырезе. Светлые волосы уложены голливудской волной, блестки на висках переливаются в приглушенном свете коридорных ламп. Она была особенно эффектна в тот вечер, невероятно красива. И чем-то очень взволнована.

– Твоя сестра ни в грош меня не ставила, – продолжил между тем Илай. – Она собиралась возглавить Круг и уж точно не стала бы передо мной отчитываться. Бывают моменты, когда мне жаль, что я даже не успел ей признаться, а иногда думаю, может, и хорошо, что она умерла.

Аттина вздрогнула. Она неверяще смотрела на Илая, в преданности которого своей сестре никогда не сомневалась.

– И ты такая же, – неожиданно произнес наследник Коллингвудов, – как она! Самовлюбленная стерва. Зачем тебе Райден? Даже не будь Амира, вам все равно не быть вместе.

Аттина мысленно сжалась от брошенных в лицо обвинений, но не позволила сбить себя с толку.

– Илай, что за Книга? – как можно спокойнее спросила она.

– Наследство Коллингвудов. Предки соображали в магии куда лучше нас, вот только воспользоваться знаниями мне не дано. Таланта не хватает. А Марина смогла. Мать как-то обмолвилась, что Марина Вейсмонт призвала гнев Богов, когда воспользовалась ей. И откуда у нее было столько сил?! Она же просто потомок одной из Старших семей! Такой же, как я или Райден. Так почему она была сильнее нас вместе взятых?

Аттина положила ладонь на рукав Илая, но тот отдернул руку, словно обжегшись.

– Где сейчас Книга?

– Без понятия. Сгинула вместе с Мариной.

* * *

Марина Вейсмонт любила внимание, красивые вещи, она всегда и во всем хотела быть лучшей. Но с чего она начала? Что было первым в списке ее заветных желаний? Аттине казалось, если она найдет ответ на этот вопрос, сможет понять, что за силы пыталась призвать в этот мир ее сестра, используя наследие Коллингвудов. И раз Илай ничего не мог сказать по этому поводу, оставалось всего два человека в мире, кроме нее самой, которые хоть как-то могли помочь ей разобраться.

Аттина Вейсмонт решила спросить у родителей.

Она весь день набиралась смелости. Ходила тенью то за отцом, то за матерью, но когда оттягивать больше стало невозможно, выпалила вопрос в самый неподходящий момент и на одном дыхании, словно ныряя в прорубь с головой:

– Откуда у Марины такой дар к магии? Почему она талантливее Райдена и Илая, хотя Коллингвуды несколько сотен лет женились исключительно на потомках своей же семьи, стремясь избежать вырождения способностей? И почему я гораздо слабее ее?

Мать споткнулась на ровном месте. Она намеревалась полить цветы в коридоре, но тяжелый кувшин с водой выскользнул из ее рук и с глухим стуком упал на ковер. Вокруг него мгновенно образовалась огромная темная лужа.

Короткие шорты, красивые ноги, растянутая мужская майка с выцветшей надписью, когда-то одолженная в гардеробе мужа, но так и не вернувшаяся обратно. Длинные светлые волосы были небрежно стянуты в пучок на затылке, несколько прядей падало на лоб и на шею, смягчая черты лица. Будь на матери один из ее строгих костюмов, Аттина, возможно, так бы и не решилась задать свой вопрос, но уютный, домашний вид Стеллы Вейсмонт добавил ей решимости.

– Марина воспользовалась Книгой, наследием Коллингвудов. И призвала в наш мир Гнев Богов, – продолжала напирать Аттина, сама себе изумляясь. Прежде ей бы и в голову бы не пришло разговаривать в таком тоне с властной, пугающей матерью. – Для чего ей могла понадобиться сила, которой она неспособна управлять?

На шум из кухни выглянул отец. Услышав последний вопрос, он как-то обреченно улыбнулся и взглянул на жену, соляной статуей застывшую посреди коридора.

– Ну что, скажешь ей? И мне?

Стелла взглянула на супруга едва ли не с ужасом.

– Ты же не думала, что за столько лет я не догадаюсь? – спросил он.

Мартин Вейсмонт стоял у двери. Лицо его было очень бледным на контрасте с рыжим пламенем волос.

Аттина переводила взгляд с отца на мать, чувствуя себя так, словно отодвинула ковер, а вместо спуска в погреб обнаружила проход в бездну Нифльхейма[16].

– Дело в том, что… – отец как-то беспомощно взглянул на Аттину, – Марина была мне… приемной дочерью.

Младшая Вейсмонт несколько минут и вовсе не могла осознать смысл сказанного. А когда поняла…

– А… я? – Ее голос дрогнул на последнем слове.

И все-таки она жуткая эгоистка.

– А ты моя, достаточно в зеркало посмотреться, – слабо улыбнулся отец.

И вправду, рыжие волосы, зеленые глаза – она словно была его копией. Наследственная линия всегда сильно проявлялась в потомках пяти Старших семей. Вейсмонты из поколения в поколение рождались, как котята, двух мастей: рыжие и зеленоглазые или светло-русые и голубоглазые.

Аттина сцепила пальцы, чтобы руки не дрожали.

– Я никогда не делал между