Гвен Коллингвуд сидела у окна, обхватив колени руками, и пребывала в состоянии, которое точнее всего могло охарактеризовать слово «ступор».

– Так говоришь, твоя семья хотела, чтобы ты стала невестой альва и поэтому ты пошла в клуб в той части города, куда вообще лучше не соваться, и там же совершенно случайно наткнулась на Юлиана Барлоу, который оказался поклонником этого почтенного заведения?

На вопросы Гвен реагировала через раз, так что у Аттины создавалось впечатление, что она разговаривает сама с собой.

– Но почему ты мне не рассказала?!

– Месяц назад ты и про Круг толком ничего не знала. – Гвен Коллингвуд крепче обхватила колени. – И как бы это звучало? В прогрессивный век феминизма моя мать всерьез вознамерилась подложить меня не пойми под кого! Еще и против моего желания! Ты бы в таком призналась?

Вместо ответа Аттина поставила на стол две чашки с кофе.

– А ты еще никогда не… – не удержалась она и смущенно продолжила: – Я думала, ты уже… ну, с парнем. У твоих ног пол-универа лежало…

Аттина внезапно поняла, что они никогда не обсуждали с подругой эту тему.

Ей вспомнилось, как Гвен впервые заговорила с ней вне официальных мероприятий Старших семей. Они поступили в один и тот же университет, и часть предметов у них совпадала. Аттина отчетливо помнила тот день, когда Гвен решительно опустилась на скамью рядом с ней, обдав энергией и дорогими духами.

«Буду сидеть здесь».

Ни приветствия, ни просьбы, ни заверений, короткий ультиматум – очень в духе Гвен Коллингвуд.

Со стороны казалось, у Гвен было все, о чем только можно мечтать: деньги, внешность, популярность, характер, но почему-то, несмотря на все это, Аттина чувствовала, что ее подруга – самый несчастный человек из тех, что ей доводилось встречать в жизни.

– Нет, – неохотно отозвалась Гвен, – Юлиан сказал, я могу решить сама. И я почему-то ему верю, – чуть тише добавила она.

Аттина не сдержала улыбки.

– Вот ты мне не сказала, и я тебе теперь тоже не скажу, – весело произнесла она, обеими руками берясь за тост.

– Что? – Лучшая подруга смотрела настороженно.

– Что-то такое, что порадовало бы твое девичье сердце, – выразительно двигая бровями, призналась Аттина.

– Говори.

– Не буду. Сначала съешь что-нибудь.

Гвен взяла вилку – и четыре полосы безжалостно перечеркнули рожицу.

– Юлиан Барлоу пошел за тобой. Он услышал ваш разговор с Илаем, вернулся, побродил из угла в угол и ушел, выдав какую-то совсем невразумительную причину. – Аттина выглядела очень довольной. – Я сразу подумала, что он за тобой помчался. Вид у тебя и впрямь был такой, словно ты собираешься сделать какую-то глупость.

– За день до этого он сказал мне держаться подальше. У него раздвоение личности? – язвительно поинтересовалась Гвен, перехватывая вилку поудобнее. Омлет на ее тарелке начал испаряться с магической скоростью.

– Знаешь, – Аттина подсела к ней и, положив локти на стол, подперла обеими руками щеки, – Амир говорит, что уже давно не обращает внимания на разговоры с Барлоу. На словах Юлиан может быть грубым, а временами даже жестоким, но достаточно взглянуть на его поступки, как все сразу становится на свои места. Он хотел бы нас ненавидеть, но мы упрямо не даем ему повода. И он возится с нами, как со слепыми котятами, вместо того чтобы просто…

– Утопить? – цинично хмыкнула Гвен. – Предлагаешь вообще с ним не разговаривать?

– Предлагаю начать слушать его сердцем, а не ушами, – обезоруживающе улыбнулась Аттина.

* * *

– Раньше здесь было так тихо и безлюдно, – ностальгически вздохнул Юлиан Барлоу, обнаружив Амира на своем любимом месте у стены. – А теперь просто проходной двор.

Окинув цепким взглядом несвежую рубашку и запылившиеся белые кроссовки Гатри-Эванса, Юлиан выразительно хмыкнул и присел рядом, привычно свесив ноги в пропасть.

– Ты сколько дней уже дома не ночуешь?

– Два… нет, три, – легко признался Амир. – Здесь мне как-то… спокойнее.

Юлиан Барлоу подумал о том, что стоит один раз дать слабину, как тебе моментально сядут на шею.

– Можешь пожить у меня, – неохотно произнес он. – Сдам тебе комнату. Ты хоть знаешь, как нормальные люди живут? Ну там, что унитаз сам себя не моет, постель надо застилать? Вот это вот все?

Амир улыбнулся, ничуть не задетый колкостью Юлиана.

– Сделай все нормально. Сходи домой, собери вещи, скажи, что поживешь у друга, только не говори, у какого, а то среди Старших семей моя компания мало у кого вызывает восторг. И не вздумай выдать что-нибудь слезливое в духе «ты как старший брат, которого мне так не хватало». Я мигом тебя выставлю, – предупредил Барлоу.

– Ты заноза в заднице, – предельно честно ответил Амир. Черные глаза лучились смехом. – Но с тобой лучше, чем без тебя, Старший.

* * *

– Нам необходимо поговорить с Ванессой.

– Разговаривайте со мной, – непреклонно произнес Валентин Фицжеральд Гатри-Эванс. – Ей нездоровится.

Стелла Вейсмонт и Рейнольд Дэвис раздосадованно переглянулись.

– Ты не в Совете и даже не один из нас, – презрительно напомнила Стелла, – о чем нам с тобой разговаривать?

– Вот именно. Никто ни о чем разговаривать не будет, – охотно согласился Валентин, загораживая собой лестницу.

– Я просто уберу тебя в сторону, как мусор, который валяется на дороге, – презрительно процедила Стелла. Ее, очевидно, разозлил тон, которым с ней осмелился разговаривать никчемный супруг Гатри-Эванс.

– Не смейте!

Никто из стоящих в холле особняка не заметил, как Ванесса спустилась по лестнице. В длинном бесформенном платье, со спутанными волосами, она как никогда напоминала сумасшедшую. Лицо ее было бледным, глаза сверкали безумной решимостью. Она выставила перед собой руки со скрюченными, чуть подрагивающими пальцами.

– Да брось, ты лишилась всех своих сил, нарушив Договор, – с легким беспокойством поглядывая на нее, напомнил Рейнольд Дэвис.

– Хочешь проверить? – Ванесса сделала еще один шаг, загораживая собой супруга. – Убирайтесь отсюда. Нам не о чем разговаривать!

– Тебе придется со мной поговорить, – угрожающе произнесла Стелла Вейсмонт, поднимая руки.

– Я так не думаю, – возразил Амир, появляясь из бокового коридора, как главный герой в плохо срежиссированной пьесе. Обеспокоенный дворецкий только что впустил его через дверь для прислуги. – Вам лучше уйти.

Амир невольно подумал, что вернулся домой как нельзя вовремя. У него даже есть повод проверить на практике, сумел ли он чему-то научиться у Юлиана Барлоу.

Глава 18

Время откровений

Мы гуляли по саду. Я шла рядом с Идрисом, осторожно положив кончики пальцев ему на рукав.

Разговаривать с ним было одно удовольствие. В провинциальной глуши я