В комнату вошла Герти, неся перед собой миску с горячей водой. Миссис Ярвуд принялась укутывать девочек шерстяным одеялом. Лицо у Флоры заметно посерело, а грудная клетка содрогалась при каждом вздохе. Мегги закашлялась, и после того, как приступ утих, ее голова беспомощно завалилась набок. Она посмотрела на Эсси, и кончики ее губ еле заметно шевельнулись, не осилив полноценную улыбку.

— Я послала мистера Ярвуда за доктором, — сказала миссис Ярвуд.

Словно очнувшись от этих слов, Эсси бросилась к близнецам. Она еще не успела ничего сказать, как послышался звук открывающейся входной двери. Эсси встрепенулась от облегчения и сжала ледяную ручку Мегги.

— Ты скоро поправишься, — прошептала она, заметив испуганный взгляд Герти, которая так и стояла с парящей миской в руках.

Но человек, которого привел мистер Ярвуд, вовсе не был доктором. Обернувшись, Эсси увидела в дверях отца Макгуайера, облаченного в черную рясу. Вместе с ним в комнате появился запах сигарет и аромат презрения.

— Это круп, святой отец. У них очень слабые легкие — благослови их души, — запричитала мама. — Прошу вас.

Эсси смотрела на Флору и Мегги, чувствуя, что сама задыхается. Герти, закатив глаза, пробормотала сквозь зубы:

— Им доктор нужен!

Вряд ли кто-нибудь из присутствующих не сомневался, что существует молитва, которая смогла бы спасти этих двух малюток, но священник, даже не взглянув на бледные, потные лица Флоры и Мегги и не сказав ни слова утешения их матери и сестрам, с ходу затянул «Аве Мария».

Эсси так сильно сжала кулаки, что ногти вонзились в ладони. Она пыталась прочистить горло, чтобы высказать слова протеста, но все вокруг закружилось и стены стали смыкаться.

— Святая Мария, матерь Божья, молись за нас сейчас и в час смерти нашей…

* * *

Каждый вечер, после того как Герти засыпала, Эсси зажигала лампу, на цыпочках поднималась по лестнице к ней в спальню и брала с ее столика блокнот. Она садилась в кресло-качалку и, положив блокнот на колени, раскрывала его на странице с рисунком умерших близняшек. Она рассматривала линии рук и ног Мегги, выглядевших такими хрупкими, любовалась родимым пятном на шее Флоры, которое походило на галстук-бабочку. Пробегала пальцами по распущенным косам и целовала веснушки, словно могла вдохнуть жизнь в изображение.

В этой комнате она укачивала близнецов в общей колыбели долгими зимними вечерами. Когда они заболевали, она натирала их тщедушные тельца бараньим или гусиным жиром, обертывала бумагой и прижимала к себе, пытаясь согреть.

Прошло всего два дня с той субботы, когда близнецы заболели и испустили последний вздох, оставаясь до конца неразлучными. Флора продолжала прижиматься к холодеющему телу Мегги, пока они обе не покинули этот мир.

Церковь выделила гужевую повозку и два маленьких гроба. Со дня похорон прошла уже неделя, но церемония отложилась в памяти Эсси четко и ясно. Когда повозка с грохотом покатилась по булыжной мостовой и гробики запрыгали из стороны в сторону, Эсси пожалела, что не смогла попросить возчика ехать потише. Она понимала, что девочки ничего не чувствуют, и все же…

Эсси шла рядом с Герти, крепко сжимая ее руку. Позади шли мама и Фредди. Мама еле передвигала ноги. Фредди почти тащил ее на себе. Брат объявился в ту ночь, когда близнецов не стало. Грязный, без единого пенни и пристыженный. Когда он понял, что случилось, на его лице отразились скорбь и раскаяние — то, что испытывали все они.

Похороны проходили в каменной церкви одновременно для нескольких ирландских семейств. Такой церемонией мог бы с успехом руководить любой сборщик налогов, настолько она была лишена каких-либо чувств.

Вереница гробов, череда молитв. Формальная проповедь. Закончилось все погребением на участке для нищих в стороне от дороги.

Когда священник читал проповедь, осуждая греховное поведение и призывая молиться за ниспослание прощения, Герти проворчала:

— Теперь-то уж поздно молиться.

— Он молится за спасение их душ, — зашипела на сестру Эсси, сверля ее строгим взглядом. — Прекрати сейчас же, а не то он может остановиться, и тогда бедные души близнецов навсегда останутся в этой ледяной церкви.

Эсси посмотрела на витражные окна, на которых изображались различные проявления гнева Господня — молнии, костры и кресты, и пожалела, что у нее нет под рукой камня, чтобы разбить их. Что было нужно этому мстительному Богу от Мегги и Флоры?

Отец Макгуайер с кафедры бросал свирепые взгляды на Эсси. Герти все сильнее сжимала ее руку. Миссис Ярвуд утирала слезы носовым платком, рядом стоял мистер Ярвуд, склонив голову на грудь. Мама сидела на скамье, громко шмыгая носом и теребя свою изодранную юбку.

Это день стал худшим в жизни Эсси.