«Вот только в небесную гридницу на воинский пир их вряд ли пустят», — хмыкнула она про себя.

Янди испытывала заслуженную гордость. Всего несколько ударов сердца — и четверо юнцов, уже праздновавших победу, отправились к предкам. Янди легко справилась бы и одна — мальчишки были слишком самоуверенны и самую опасную противницу посчитали безобидной служанкой. Впрочем, царевна оказалась даже полезной; мохнач хотя бы не мешал; но вот накх…

— Зачем полез в бой? — напустилась она на раненого. — Жить надоело? Я бы все сделала сама!

Даргаш ничего не ответил — он корчился от боли, раздиравшей плечо и грудь.

— Покажи, куда попал камень. Ого, какая шишка! Впрочем, таким броском из крепкого воина дух не выбить. Да, рановато Станимир выпустил своих волчат на охоту…

Ее перебил Аоранг:

— Я слышу внизу голоса. Похоже, венды возвращаются.

Глава 5

Слово огня

Бурмиличи и самом деле возвращались — с подмогой, решительные и злые. Когда неведомый зверь возник позади них из ночной тьмы, люди побежали прочь, не разбирая дороги. Но, опомнившись, устыдились своего страха. Они горели боевой яростью и были полны желания выбить чужаков из огненного святилища, раз уж боги не торопятся сами это сделать.

— Надо уходить! — быстро сказала Аюна. — Немедленно!

— Как? — скривилась Янди. — Тропа занята. С другой стороны круча — шею свернуть. Да и там венды, поди, внизу ждут… — Быстро перебирая в уме пути к спасению, она повернулась к мохначу. — Где бегает Рыкун? Может, кликнешь его и он еще раз их пугнет?

Аоранг покачал головой:

— Я звал — не откликается; наверно, огня боится. Думаю, он у берега…

— Где нас наверняка поджидают лютвяги, — пробормотала Янди. — По реке-то они нас и выследили!

— Их нам нечего боятся, — заметила Аюна.

— Надеешься, тебя спасет Станимир? — съязвила лазутчица.

— Нет, — холодно ответила царевна. — Станимир как-то обмолвился, что род Бурмилы сильнее и воинов в нем больше. Если повелитель лютвягов вздумает напасть на здешних обитателей в их собственной земле, завтра он перестанет быть общим военным вождем. В засаде у лодок Станимир не сидит и на бурмиличей войной не пойдет.

— Я бы на это не рассчитывала. Ты ему очень нужна, солнцеликая, — больше, чем союз с Бурмилой. Да и не стал бы он вождем, когда бы шел на попятную!

— Значит, будем воевать, — отозвалась Аюна.

С той стороны, где лежал накх, послышался шорох и сдержанный стон. Даргаш пытался приподняться, хотя от удара по голове его мутило, а плечо отзывалось так, что больно было даже дышать.

— Пробивайтесь с солнцеликой к берегу, — проговорил он, устремив на Янди взгляд, полный печали. — Я сумею отвлечь их. Умоляю, пообещай спасти ее. Не лезь волку в зубы…

— О чем он? — спросила Аюна.

— Я все равно не смогу спуститься по крутому склону, — продолжал Даргаш. — Но пока я здесь, враги сюда не поднимутся. Это даст вам немного времени…

Янди чуть подумала и кивнула:

— Может, ты и прав.

— Хорошо. Ступайте.

— А ты? — удивился Аоранг.

— А я останусь здесь, — вскинул голову накх. — Об одном прошу, солнцеликая, — он обернулся к Аюне, — расскажи потом саарсану, как я погиб на этой круче…

— Вот еще, — нахмурилась Аюна. — Даже не думай! Мы уйдем все или не уйдем вовсе.

— Второе куда вероятнее, — ввернула Янди. — Соглашайся, царевна. Накх погибнет со славой, а мы попробуем проскользнуть к лодке.

— Ну нет! Здесь святое место. Божественное пламя поможет нам…

— А ведь и правда, — встрепенулась Янди.

Она обежала огненный столп и склонилась к сидящему слепцу.

— Помоги нам выбраться! — требовательно сказала она по-саконски. — Ты умеешь приказывать пламени, я знаю. Повели ему сжечь наших врагов и расчистить нам путь!

— С чего бы? — ядовито усмехнулся тот.

— Если сейчас те, кто прячется там под холмом, получат наши головы — ты никогда не узнаешь, где твой старший сын. И твой внук!

Сакон, только что равнодушно глядевший в пламя слепыми глазами, резко повернулся к девушке:

— У меня есть внук?!

— Мне ли о том не знать, — ухмыльнулась Янди. — Да, у тебя есть внук. Сильный, здоровый, черноволосый. Похожий на сакона, как первый сотворенный из искры сакон…

— Где он? — прохрипел старик.

— Прячется на севере вместе с отцом. Я тоже давно их ищу. И найду… — добавила она недобро.

Сакон надолго замолчал, будто прислушиваясь к голосам в пламени, внятным только ему. Янди ждала с нетерпением. Ее беспокоили куда более реальные голоса вендов, что доносились снизу и звучали все ближе и ближе.

— Когда найдешь Тхери, — наконец произнес он, — передай ему мою волю. Пусть они с моим внуком возвращаются домой.

— Передам…

— И поклянись святым огнем, что не убьешь их.

— Ты считаешь, я способна убить собственного сына? — удивилась Янди.

— Ты способна и не на такое. Но я говорю о его отце.

Янди прищурилась:

— Он обидел меня!

— Клянись, или вы все здесь умрете, — жестко ответил слепец. — А мне давно уже все равно, жив я или нет.

Янди закусила губы от досады. Однако деваться было некуда. Она повернулась к огню и протянула руку:

— Клянусь дыханием прародителя, раздувающего пламень в кузнечном горне! Клянусь искрой первозданного пламени, дарящей мне жизнь! Я найду твоего старшего сына, передам ему твою волю и не причиню ему вреда…

Огонь, до того вздымавшийся ровным столбом, вздрогнул, будто услышал ее клятву, и гудящим вихрем взвился в угрюмое небо. Аюна и Аоранг с трепетом и почтением наблюдали, как боги говорят свое слово.

— Твоя клятва услышана, — кивнул старый сакон. И указал в ту сторону, где между скал росло молодое дерево. — Ступайте туда. Там тропа. Скверная, но до берега доведет.

— А бурмиличи?

— Скоро им будет не до вас… Пойдете дальше по реке — следите за правым берегом. Ниже по течению будет перекат, а дальше протока. Узкая — если высокий мужчина руки разведет, от берега до берега достанет. Протока вьется, словно змея, понемногу расширяясь, пока не впадет в реку Дану. Там думайте, что делать. Сунетесь на дальний берег — могут и молниями, как меня, разукрасить. Но если примут — вендов вам больше бояться нечего…

— Ты о чем это? — нахмурилась Янди. — Молниями? Как тебя?

— Поторопитесь, — через силу пробормотал сакон. Протянул руки к огню и сгорбился, будто на него вдруг навалилась огромная тяжесть.

Еле ощутимая нутряная дрожь земли, которая не давала людям покоя, внезапно резко усилилась. Казалось, земля проснулась и ворочается, потягиваясь.

— Бегите! — воскликнул вдруг Аоранг, хватая царевну и толкая ее в сторону тропинки