Шрифт:
Закладка:
«Выездные работы за городом запрещены» — напомнила сармату яркая табличка поперёк двери. Её повесили ещё двадцать первого, и с тех пор она болталась у входа в штаб, напоминая ликвидаторам о сорванных планах. «На кой метеороид Скегги её тут оставил? Только зря расстраивает…» — Гедимин, поморщившись, вошёл в штаб.
— Так и пиши — «нечего там лазать»! — с порога услышал он недовольный голос Скегги. — Кого они там набрали? Диких мартышек⁈ Это вчерашнему клону должно быть понятно! Поведение в активной зоне, мать моя пробирка…
Гедимин мигнул.
— Ну, как видишь, один полез, — угрюмо отозвался Ренгер, устроившийся за телекомпом. — Значит, непонятно. Надо расписывать.
Скегги сердито фыркнул.
— Может, проще этого дебила отправить в уборщики? Куда без мозга на атомную станцию⁈
— Что случилось? — спросил Гедимин. — Авария?
Ренгер повернулся к нему.
— А, ты вовремя. Поможешь советом. Правила поведения в активной зоне альнкита. Скегги, вон, предлагает — «туда не лезть»…
— Кто полез? — перебил его Гедимин. — Откуда узнали?
Ренгер поморщился.
— От совета. Один филк с «Лоривега» поджарил себе мозги. А от нас теперь хотят инструкций. В активной зоне без подобающей защиты… Что там вообще делать, если ты филк — и не ликвидатор⁈
Гедимин беззвучно выругался.
— Он живой? — спросил он, вспоминая, когда в последний раз выходил на связь Айзек. «Его эксперименты. Видимо, неудача… Что там не так? Личная уязвимость к „сигме“? У филков, наверное, иммунитет слабее…»
— Не выяснял, — поморщился Ренгер. — А интересно было бы спросить, что он там забыл… Ну, Скегги, ещё мысли будут?
«А может, не из-за иммунитета,» — Гедимин задумчиво сощурился. «Сначала Гварза, теперь этот филк… Атака хранителя? Если Айзек был там, почему он не пострадал? И почему хранитель напал, если Айзек… Sa hasulesh! Опять тычемся наугад там, где нужны планомерные исследования. Надеюсь, тот филк выживет. Айзек, должно быть, расстроен.»
12 февраля 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Первое, что заметил Гедимин, подойдя к штабу ликвидаторов, — на двери не было уже привычной таблички про запрет выездных работ. Он покосился на термодатчики и еле слышно хмыкнул. «Минус двадцать пять. Я уж думал, нас тут продержат до лета…»
До официального времени сбора оставалось минут десять, но весь отряд уже был на месте — проверял оружие и снаряжение, делил аккумуляторы и кассеты с пробирками. Вепуат, присев за стол Гедимина, задумчиво наблюдал за дронами, кружащими под потолком.
— Всё тихо, — сообщил Ренгер, отложив карманный смарт, и пожал плечами с плохо скрываемым недоумением. — На дороге. На побережье. На рудниках. Ниоткуда никаких новостей.
— Будто сквозь землю провалились, — пробормотал Скегги, в задумчивости измеряя шагами комнату. — Несколько тысяч личинок… Может, от холода передохли?
«Иджес тоже говорил, что на битумокачках всё тихо,» — вспомнил Гедимин. После запрета на «зачистку» в дюнах механик несколько дней приходил обсудить червей и их возможное нашествие; в последние дни он уже не появлялся — только присылал короткие сообщения: «Нету. И сегодня нету. На орбиту Седны их и все их яйца!»
— В любом случае, — Скегги развернулся к сарматам, готовящимся к вылету. — Tza tatzqa! Воздух и почву держать под контролем. Глайдер встанет у шоссе, один сигнал — прилетим и вытащим.
Вепуат оглянулся на Гедимина и показал на дроны.
— В этот раз — по два на отряд. И ты следи за излучением. Мало ли что…
…«Минус двадцать семь,» — Гедимин, проверив свои термодатчики, покосился на смарт в руках Вепуата. Два дрона-разведчика были отправлены в небо, едва сарматы высадились в дюнах, и теперь искали признаки жизни в промороженной пустыне. Здесь, за городом, на усиливающемся ветру, было немного холоднее — как и всегда; никаких аномалий и никаких пульсирующих излучений. Дозиметр молчал.
Вепуат, несколько минут понаблюдав за дронами, довольно хмыкнул и показал под ноги — «Пробы!» Гедимин молча кивнул и сел на промёрзший песок. Холод, видимо, пришёл на дюны внезапно — вода, не успевшая испариться из тёплого грунта, кристаллизировалась прямо там и превратила сыпучий песок в твёрдую корку. Она не проламывалась даже под весом Гедимина, — двадцать сантиметров песчаного льда. В неровностях, оставленных ветром и проползающими пирофорами, белела снежная крупа, и темнели растительные остатки, нанесённые с опушки леса. Гедимин собрал немного в пробирку и начал ломать «наст». Затвердевший песок поддавался с трудом.
…Одно и то же было повсюду — и на «холодной» окраине, и в «горячем» когда-то центре аномалии: двадцать сантиметров промёрзшего песка, твёрдого, как гранит, снежная крупа в низинах, следы червей, впечатанные в склоны дюн до ближайшего потепления. Дозиметр молчал. Иногда Гедимин поглядывал по сторонам и даже в небо, словно мог заметить там то, на что не отреагировали два дрона и Вепуат. Ничего живого не было.
— Здесь, — Вепуат, сверившись с картой, указал на пологий склон. Там белел полузасыпанный, припорошенный снегом кратер. Ветер трепал что-то тёмное — какую-то шелуху, одним краем вмёрзшую в лёд. Вепуат оторвал её и показал Гедимину.
— Шкурка, — он криво усмехнулся. — Скорлупа. Помнишь, Ренгер делал вскрытие?
Гедимин огляделся по сторонам. Кожистые «скорлупки» валялись вокруг кратера, перемешанные с песком и кристаллами льда. Сами они, на удивление, не промёрзли — ещё до похолодания что-то высосало из них почти всю жидкость.
Таких обрывков сарматы нашли ещё много — Вепуат, сверяясь со старой картой, шёл от кладки к кладке, и везде было одно и то же — взрытый песок и высушенная скорлупа. Гедимин думал найти хоть одну дохлую личинку или яйцо, из которого никто не вылупился, но даже раскопки в промёрзшем кратере не дали ничего, кроме потерянного времени. Вепуат его не торопил, но и не помогал — топтался рядом, следя за дронами и
