В тёмном проёме зажёгся свет — полноценный, не две «мерцалки», настоящие белые лампы, Гедимин даже сощурился с отвычки, но помещение разглядел — и так и остановился, растерянно мигая. Всё, что было в его старой «лабораторной нише», лежало в ящике посреди стола, на столешнице из рилкаровой пластины. Гедимин взглянул на вытяжку, тиски, пару штативов, расставленные вдоль стены тигли и отодвинутый в угол сосуд Дьюара, и недоверчиво усмехнулся.

— Чьё это?

— Будет твоё, — без тени насмешки сказал Скегги. — Весь туннель. Официально — запасной для стрельб. На деле… нам пока и в соседнем не тесно. Если что, тебя предупредим. А пока — работай. Говоришь, стронций… Ренгер, мысли есть?

— Старые хвостохранилища, — пробормотал Гедимин, задумчиво щурясь. — Я там брал раньше. В лесу за рудниками… если ориентиры сохранились, я найду.

Ренгер и Скегги переглянулись.

— Те — скорее всего, не найдёшь. Но мы… посмотрим, — Ренгер едва заметно усмехнулся. — Пиркенит — дам хоть сегодня. Если не претендуешь на мой бак…

Гедимин отмахнулся.

— Пиркенит тоже ни к чему. Возьму кое-что из твоих материалов. При тебе, чтоб ты видел. И… завтра я на учениях нужен?

…При выключенном свете линий на листке было не разглядеть, но Гедимину обрывок бумаги был уже ни к чему — чертёж горел перед глазами сеткой огненных линий. «Снова работа. Своя лаборатория…» — он перекатился с боку на бок, едва не врезавшись в стену узкого спального отсека. «И никакого Маккензи. Вот бы всегда так…»

28 января 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

В штабе не было никого — так сначала показалось Гедимину, ввалившемуся в комнату с разряженным плазморезом в руках. На столе горкой лежали «новые» аккумуляторы — на учениях их не считали, расходовали весь запас склада за считанные часы, и пропажи нескольких штук никто не заметил бы. Гедимин вскрыл корпус сфалта, выдрал «пустые» зарядники и потянулся за «полными». Кто-то громко кашлянул и нарочито шумно поднялся из-за стола. «Ренгер,» — Гедимин досадливо сощурился — не из-за присутствия сармата-биолога, а из-за своей невнимательности. «Так отряд в экзоскелетах не заметишь!»

— Ну и что? — негромко спросил Ренгер, подойдя к нему.

— Работает, — отрывисто ответил Гедимин; пластины корпуса щёлкнули под его пальцами, смыкаясь. — Сейчас — контрольный прогон.

— Zaa taikka, — Ренгер приподнял ладонь в предостерегающем жесте. Гедимин беззвучно усмехнулся. Он давно не чувствовал приятного тепла в крови — может, с самого запуска последних альнкитов.

В раздвоенном туннеле было темно и тихо — Скегги перенёс все стрельбы «на улицу», в тир за полосой препятствий. Дверь закрылась, отрезав Гедимина от раскатистого грохота взрывающейся плазмы, — ликвидаторы на полигоне будто специально старались шуметь погромче. Сармат мельком подумал, что в городе, за стеной, эти учения тоже прекрасно слышны, а временами и видны, но тут же об этом забыл — что бы ни было на уме у Скегги и других командиров, у Гедимина пока хватало своих проблем.

Двери за собой он закрыл — и внешнюю, и ту, что разделяла туннели, и опустил все подъёмные разграничители поперёк изогнутого хода. «Надеюсь, обойдётся без пряток,» — подумал он с ухмылкой, представив, как маскирует последствия взрыва плазмы и прячет раскалённый плазморез за спину. «Стирание памяти — неприятная штука.»

Пройдя мимо закрытой лаборатории, Гедимин остановился у огневого рубежа и притронулся к рубильнику, включая штатную защиту «полигона». Защитные поля выстроились вдоль стен, мгновенно уплотнившись до непрозрачности; довольно кивнув, сармат перевёл их на непрерывную генерацию и начал сворачивать внутреннюю, сложную структуру — нематериальный «тигель» для расплавления шихты. Эту конструкцию он оставил подключённой к наручному генератору — тот, при всей миниатюрности, был в разы мощнее встроенных «полигонных».

Шихта для контрольного прогона умещалась в пакет размером с кулак, — металлическая стружка и цветной «песок» измельчённого фрила вперемешку с синеватой и бурой пылью — реактивами Ренгера. Гедимин осторожно высыпал её в «тигель» и отошёл к огневому рубежу, глядя на цветную «лепёшку», повисшую в мутном воздухе. «Давление пара, нагрев снизу… Времени хватит. Закончить реакцию до расширения…» — он опустил на глаза тёмный щиток и медленно поднял сфалт, целясь в просвет чуть ниже «тигля». «Attahanqa!»

Шихта расплавилась мгновенно. Когда защитное поле за областью реакции начало таять под плазменной струёй, в «тигле» уже вздувались багровые пузыри, и что-то искрило. Гедимин отсчитывал секунды. Расплав уже пожелтел, когда он отключил плазмомёт — и разрядил разом два аккумулятора, за долю секунды выдавив всю плазму сквозь сопло. На мгновение между стенами повис белый шар, и Гедимин, не вглядываясь, упал ничком, прикрывая своим телом сфалт. Пальцы, вцепившиеся в пол, ещё долго чувствовали убывающий жар, когда в туннеле стало темно.

«Ну, стены целы…» — Гедимин медленно приподнялся на локте, потом сел, дожидаясь, пока глаза привыкнут к нормальному освещению после неистового сияния плазмы. В полостях нематериальной «конструкции» что-то поблескивало — капли расплава, разбросанные взрывом, но пойманные защитным полем. «Что-то есть,» — сармат покосился на анализатор, обнаруживший в ловушке искомый состав, и тяжело поднялся на ноги. «Через час проверю. А удобная штука — этот сфалт. Сейчас бы возились со взрывчаткой, с деформацией реактора…»

…Это были светло-синие капли, ещё горячие, но уже полностью затвердевшие, — Гедимин долго наблюдал за ними, прежде чем решился взять в руки. Самая крупная была с четверть ногтя. Сармат проверил сканером каждую, от краёв до центра. «Сивертсенит,» — успокоенно выдохнул он, в последний раз посмотрев на экран. «Получилось. Теперь дело за стронцием…»

…Ренгер долго вертел в пальцах нешлифованную синюю каплю, попробовал ногтем, даже собрался сунуть под микроскоп, но опомнился и вернул «камень» Гедимину.

— Никогда не видел эти штуки отдельно от «ириды». Они уже годятся для работы?

— Надо ещё отшлифовать, — ответил Гедимин. — Полежат пока внизу. Медленная работа. Что слышно про… излучатели?

— Ищем, — коротко ответил Ренгер.

02 февраля 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Минус тридцать два,» — Гедимин сверился с термодатчиками