его мне.

Я ухмыляюсь и беру бокал у него из рук, при этом наши пальцы легко соприкасаются. От этого прикосновения у меня перехватывает дыхание, и от меня не ускользает то, что Мейсон это заметил.

Он осторожно чокается со мной, но прежде чем сделать глоток, спрашивает:

– Ты еще не переезжаешь в Нью-Йорк?

Я качаю головой и намеренно закатываю глаза под потолок:

– Нет, Мейсон, я в тебя не влюбилась.

– Пока что. – Он улыбается и делает глоток шампанского.

– И не влюблюсь.

Он смотрит на часы.

– У меня есть еще полтора месяца, Пайпер. Никогда не говори «никогда».

– Я и не говорила «никогда». Я сказала, что я в тебя не влюблюсь. Этого просто не произойдет.

Я откусываю кусочек изысканного канапе, лежащего передо мной.

– Но мне стопудово нравится, что ты меня кормишь, как королеву.

Мейсон смеется, а я стараюсь не обращать внимания на то, как в его голубых глазах вспыхивает огонь, когда он наблюдает за тем, как я ем.

Когда нам приносят заказанный нами шатобриан[18], я спрашиваю:

– Как успехи в тренировочном лагере?

– Сейчас у нас не тренировочный лагерь, а все еще межсезонные тренировки. Полноценный тренировочный лагерь начнется только в конце июля. Вот тогда-то мы и посвятим свою жизнь спорту на полгода или даже чуть больше. В конце межсезонной подготовки, в июне, у нас будет мини-лагерь, а потом мы будем свободны до начала тренировочного лагеря.

– Значит, вы весь июль свободны? – спрашиваю я.

– Формально да. Но мы все равно тренируемся с личными тренерами и иногда посещаем предсезонные мероприятия. Но в основном это полтора месяца переживаний и ожидания предстоящего сезона.

– А когда ты узнаешь, вошел ли ты в стартовый состав? У тебя будет просмотр или что-то в этом роде?

Мейсон хихикает, подтверждая, как мало я знаю об американском футболе.

– Нет. Я не войду в стартовый состав, пока из него не выйдет Хенли. У него есть трофей Хайсмана[19]. Его любят фанаты и начальство. Но самое главное, он чертовски хороший квотербек.

Я задумываюсь над его словами, и между бровями у меня появляется складка.

– Тогда почему ты останешься в Нью-Йорке, если знаешь, что не получишь эту позицию?

– Когда-нибудь ему придется уйти. Ему уже тридцать один – в футболе это практически пенсионный возраст. Он должен был уйти в этом году, но после плей-офф передумал. Подозреваю, что это ненадолго. Еще один сезон, может, два. – Мейсон смотрит в окно на множество освещенных зданий, возвышающихся над оживленными улицами. – Мне здесь нравится. Я люблю Нью-Йорк. И пока я жду, я становлюсь сильнее. Лучше. Так что, когда я наконец войду в стартовый состав, я обеспечу будущее для себя и Хейли, причем именно там, где я хочу быть.

– Для Хейли, наверное, будет просто потрясающе расти со знаменитым отцом?

– Не знаю. В смысле, я долго рос вообще без отца. В день, когда родилась Хейли, я поклялся, что бы ни произошло и куда бы меня ни завела моя карьера, это не повлияет на наши с ней отношения. Это бывает сложно, учитывая, что Кэссиди большую часть времени удерживает бразды правления в своих руках.

– Кстати, о Кэссиди, – хватаюсь я за эту возможнось получить о ней информацию, не проявляя излишнего любопытства.

– Пайпер, давай не будем о ней говорить, когда у нас свидание? Если я буду думать о ней, я не смогу думать о невероятном платье, которое ты сегодня надела. Ты сегодня прекрасна. Ты всегда прекрасна, но это платье…

Я с трудом сдерживаю улыбку, глядя, как он изо всех сил старается не смотреть на мою грудь. Это платье я тоже взяла напрокат у сестры, и у меня обнажено чуть больше зоны декольте, чем обычно. Но оно элегантное и подходит для этого ресторана. Мейсон ведет себя исключительно по-джентльменски и смотрит только на мое лицо и руки. Куда угодно, только не на грудь. Интересно, он заключил с собой пари, что ни разу за сегодняшний вечер не посмотрит прямо на мою грудь? Я пытаюсь представить себе, как он себя наградит, если ему это удастся.

При мысли о том, что это может за собой повлечь, по моим нервам пробегает дрожь. За ней следует беспокойство, и я делаю еще глоток из бокала с шампанским.

– Давай лучше поговорим о Хейли, – предлагает Мейсон. – В эти выходные она у меня, и я хотел спросить, не хочешь ли ты сходить с нами завтра днем на пикник?

– Хейли в эти выходные у тебя? – спрашиваю я. – А с кем она сейчас?

– Она у моей соседки. Я обменял услуги няни на билеты на футбол.

Я приподнимаю брови:

– А что, нанять няню тебе не по карману? Я думала, профессиональные спортсмены просто купаются в деньгах.

– Я многое могу себя позволить, Пайпер. Но это не означает, что я должен тратить на это деньги. К тому же гораздо интереснее придумать способ заключить бартер, чтобы получить то, что мне нужно.

На моем лице мелькает удивление – или даже изумление. Его слова напоминают мне о нашей с Чарли жизни за границей.

– Я тоже часто так делаю.

Лицо Мейсона грустнеет, а улыбка исчезает с лица.

– М-м-м… Я вовсе не хочу сказать, что не считаю, что у тебя много талантов, потому что я уверен, что их очень много, но чем именно ты обмениваешься?

Я знаю, о чем он думает. И если бы сейчас перед ним сидела не я, а Чарли, то он был бы прав. Она много раз обеспечивала нас пищей и кровом, позволяя мужчинам себя использовать.

– Я обмениваю свое время. Выполняю разные поручения, иногда работаю в магазине или в баре за бесплатное проживание. Однажды мы несколько месяцев жили со старичком в Уэльсе просто потому, что он хотел, чтобы кто-нибудь составил ему компанию. Незадолго до этого у него умерла жена, и он жил один в доме, больше похожем на замок. Он предоставил нам жилье и трехразовое питание, просто чтобы кто-то был рядом. Каждое воскресенье мы играли с ним в «Монополию».

Мейсон выглядит слегка обескураженным:

– И это все, чего он хотел? Компании?

– Да. Это все. Ну, не могу сказать, что там они с Чарли делали за закрытыми дверями, – дразню я Мейсона. – Но я бы сказала, что для девяностолетнего старичка он еще о-го-го.

Мейсон открывает рот, а в его взгляде появляется ярость, словно я сказала, что это я торговала собой.

– Я шучу, Мейсон, – смеюсь я. – Боже, ты бы только видел свое лицо! Мистер