Она может делать вид, что ей не нужен мужчина и не нужна большая любовь, но я вижу ее насквозь – сквозь всю ту фигню, которую она выставляет напоказ всему миру.

– И что, он принял ее со всеми ее недостатками? – спрашиваю я. – Даже несмотря на то что она считала себя ущербной?

После моего вопроса между нами повисает долгая пауза. Я заставил ее задуматься. Это хорошо. Потому что я на сто процентов уверен, что то, что с ней случилось – чем бы это ни было, – для меня будет совершенно не важно. Нисколько.

Пайпер напрягает шею и оглядывается на меня, потом опускает взгляд в пол и качает головой:

– Зачем ты так стараешься, Мейсон? Ты же знаешь, что я уеду через несколько месяцев. Если ты готов с кем-то встречаться, то есть множество других девушек. Не пойми меня неправильно, мне очень понравился сегодняшний вечер и я очень ценю твои усилия, но что ты рассчитываешь получить из всего этого?

– Что я рассчитываю получить?! – Я пытаюсь укротить свой гнев, размышляя о том, чего ожидали от нее другие, что ее так озлобило. – Я ничего не рассчитываю получить, Пайпер. Мне нравится быть с тобой. Нравятся мои ощущения, когда ты рядом. Я хочу продолжать их испытывать, пока это возможно. Никаких условий. Никаких ожиданий.

– Тогда почему мы здесь? – спрашивает она. – Зачем ты привел меня на Эмпайр-стейт-билдинг?

– Хотел тебе кое-что показать. – Я разворачиваю ее и направляю ее взгляд к горизонту. – Я знаю, что ты выросла неподалеку отсюда, и уверен, что ты бывала здесь раньше. Но готов поспорить, что ты никогда не видела вот этого.

Нас снова окутывает тишина, и мы смотрим, как солнце садится, окрашивая небо из голубого в пурпурное, а потом в оранжевое, как лучики света танцуют в облаках, отчего они кажутся серебряными. Мы тихо наблюдаем, как желтый шар скрывается за высоким зданием к западу от нас.

В какой-то момент я перестаю смотреть на небо и начинаю смотреть на Пайпер. Когда она замечает, что я за ней наблюдаю, у нее по телу пробегают мурашки.

Я медленно разворачиваю ее лицом к себе и провожу ладонями по ее плечам, чувствуя каждый волосок, поднявшийся от прикосновения моих пальцев.

– Каждый день дарит нам новое начало, Пайпер. Когда солнце садится, оно забирает с собой все плохое, чтобы завтра можно было начать с чистого листа. Мне потребовалось много времени, чтобы это понять.

Я показываю ей шрам у себя на запястье – напоминание о том, что я потерял, и напоминание о том, что у меня осталось.

Она проводит пальцем по следу на коже, отчего по спине у меня бегут мурашки. Пальцами другой руки я глажу браслет у нее на запястье, – наверное, он символизирует ее утрату. И она впервые не отдергивает руку.

Я смотрю ей в глаза, а она смотрит на мои губы. Она думает о том, что я могу ее поцеловать. При мысли о том, что я узнаю вкус ее пухлых розовых губ и ее сладкий запах, когда наши языки переплетутся, в штанах у меня становится тесно.

Ее взгляд перемещается на кого-то у меня за спиной. Я чувствую облегчение, когда она отводит взгляд, потому что не уверен, что смог бы сдержаться и не обрушиться на нее губами, если бы она продолжила так на меня смотреть. Но она все еще очень хрупкая. Она еще не готова. Черт, она, возможно, всегда будет хрупкой, но она научилась расслабляться рядом со мной. Тем не менее ее волнение все еще лежит на поверхности, и я боюсь, что если буду торопить события, то я ее потеряю.

– Розу для прекрасной дамы? – слышу я голос с сильным восточноевропейским акцентом.

Я оборачиваюсь и вижу крепкого мужчину с корзиной, наполненной розами всех цветов.

– У вас, случайно, нет черных? – спрашиваю я, доставая из кармана бумажник.

Мужчина широко раскрывает глаза и охает:

– Черной? Нет-нет. Черный вам не нужна. – Он качает головой: – Черный означает смерть. Черный означает нет любви.

Мужчина переводит взгляд с меня на Пайпер и обратно:

– У тебя к ней нет любви?

Боковым зрением я вижу, как Пайпер неловко переминается с ноги на ногу. Ну как можно ответить на этот вопрос на втором свидании? Как бы я ни ответил, я попал. Я не дурак. Поэтому я держу рот на замке.

Мужчина грозит мне пальцем:

– Я вас видел. Я наблюдал за вами вон оттуда. Вам не нужен черная роза, вам нужен, может быть, розовая. Или даже красная, нет?

Я смотрю на разнообразные цвета роз в его корзинке.

– Хорошо, мистер…

– Трудовский.

– Хорошо, мистер Ти, расскажите, что означают все эти розы.

Его глаза загораются, словно я попросил его рассказать о своих внуках.

– У розы много значений. Я скажу, что они значить для меня.

Он достает из корзинки белую розу.

– Белый символизирует чистоту, невинность, молодую любовь. Но еще верность. Она говорит: «Я тебя достоин».

Он кладет розу в корзинку и достает оттуда другую.

– Желтый роза означает дружба, забота, тепло.

Он заменяет желтую розу на оранжевую.

– А-а-а, вот этот подходит для молодых любовников. Он означает желание и влечение. Страсть, – глядя то на меня, то на Пайпер, объясняет он.

Потом берет в руки розовую и произносит:

– У розового много значений. Грация, изящество, даже счастье.

Он кладет ее в корзинку и достает последнюю розу.

– Красная роза не надо объяснять. Красная роза знают все. Теперь ты решай. У меня вон там покупатель. – Он указывает на молодую парочку, которая целуется и выражает чуть больше чувств, чем считается приличным в общественном месте. – Они – красный, без сомнения. Да, красный и оранжевый.

Я вытаскиваю из корзинки четыре цветка. Всех цветов, кроме красного. Потом протягиваю ему довольно крупную купюру, и он горячо меня благодарит.

– Красный, – произносит он, прежде чем уйти. – В следующий раз ты выберешь красный. Вот увидишь. Трудовский точно знает.

Мы смотрим, как он уходит и зигзагами направляется к следующему потенциальному покупателю.

Наши взгляды встречаются поверх роз, которые я держу в руках. Я передаю Пайпер розы по одной.

Сначала я даю ей белую.

– Ты достойна этой розы. Ты достойна всего, что только возможно в этой жизни. Я дарю тебе эту розу, потому что я буду ждать тебя: не важно, сколько времени мне потребуется – семь недель или семь лет. Я буду ждать. Я никуда не денусь.

Она берет розу, и ее прикрытые веки колеблются, когда она вдыхает ее аромат.

– Но…