Она смотрит на наши соединенные руки. Интересно, проходят ли по ее телу такие же энергетические волны, которые сейчас ощущаю я?

Она с облегчением улыбается:

– Да, Мейсон. Я с радостью буду проводить с тобой время и не влюблюсь в тебя.

– Хочешь заключить небольшое пари?

Она широко раскрывает глаза.

– Пари? На то, влюблюсь я в тебя или нет?

Я улыбаюсь до ушей. Кажется, я только что придумал, как оставить ее здесь, если только ее исполинских размеров упрямство не помешает.

– Да. Если ты в меня влюбишься, то вернешься в Нью-Йорк. А если нет, то вернешься к Чарли и продолжишь свои скитания без единого возражения с моей стороны.

Пайпер прищуривает глаза. Ну она хотя бы не сказала сразу «нет». Она действительно об этом раздумывает.

– А мне какая от этого польза? Допустим… гипотетически, потому я ни за что в тебя не влюблюсь. Если ты выиграешь, то я перееду в Нью-Йорк. Но если я выиграю, то я вернусь к своей жизни, к которой я и так планировала вернуться. Так что при выигрыше я ничего не приобретаю.

Она права. Я секунду размышляю об этом.

– Ладно. Если я выиграю – ты вернешься в Нью-Йорк. Если ты выиграешь – то получишь все, что захочешь. Как в пари про марафон. Тебе даже необязательно решать сейчас. Никаких ограничений.

Пайпер раздумывает над моим предложением.

– А что, если я захочу и дальше путешествовать по миру? С шиком.

Я смеюсь:

– Что угодно означает что угодно, Принцесса.

Пайпер закатывает глаза, прекрасно понимая, что сама на это напросилась.

– Ладно. Но твой банковский счет скоро сильно пообмельчает. Если ты считаешь, что платишь слишком большие алименты, то посмотрим, что ты скажешь, когда получишь счет из спа в Дубае.

– Договорились!

Я хочу протянуть ей руку для пожатия, но осознаю, что мы так и не разомкнули рук. Я наклоняюсь поближе – мои губы почти касаются ее уха. Я твердо намерен выиграть это пари. Возможно, это самое важное пари в моей жизни. Мои слова долетают до ее уха вместе с моим горячим дыханием:

– Игра, черт побери, началась.

Глава 17. Пайпер

Я бы ни за что этого не сделала. Не взяла бы деньги у Мейсона. Но будет забавно понаблюдать, как он засуетится.

Этого не произойдет – я не влюблюсь в него. Я ни в кого не влюблюсь. Я влюблялась всего однажды. Всего на один день. Всего в одного человека. Даже всего на одну минуту, а потом у меня все забрали.

Мои сны в последнее время изменились. Они дают мне некоторое представление о том, какой могла бы быть моя жизнь, если бы в ней не было того дня. Если бы я сделала другой выбор. Если бы я могла быть похожа на любую другую двадцатидвухлетнюю женщину.

Меня все еще преследуют кошмары, хотя их и стало меньше. В них чередуются версии, когда я оказываю сопротивление своим обидчикам и когда не делаю этого. Сначала, когда мне только начали сниться эти кошмары, я никогда в них не сопротивлялась. Ни разу. Мой мозг просто проигрывал ту роковую ночь снова и снова с пугающей ясностью.

Я, возможно, никогда не узнаю, какая из версий моих кошмаров произошла на самом деле. Я, возможно, никогда не узнаю, что в действительности произошло в ту ночь, – я обречена всю жизнь мучаться догадками и сомнениями.

И хотя Мейсон ни за что не выиграет это пари, я всегда буду ему благодарна за то, что он подарил мне возможность снова видеть сны. Сны, похожие на те, которые мне снились в детстве. Сказки, которые настолько для меня недоступны, что это просто смешно. Но все же.

Может показаться, что с моей стороны было глупо принять его пари, особенно учитывая мой опыт. Пари – большие и маленькие – стали нашей фишкой, неотъемлемой частью наших разговоров. На прошлой неделе Мейсон поспорил, что выиграет у меня в боулинге. Кажется, он твердо намерен найти все мои слабости, выяснить все, чего мне не хватает за границей. Он, разумеется, выиграл – это неудивительно, потому что я больше пяти лет не была в боулинге – и получил в награду сегодняшний романтический ужин в первоклассном французском ресторане.

Сомелье приносит нам два бокала с шампанским и ставит их на элегантно накрытый столик. Я смотрю на свой бокал, заставляя себя поднять его и сделать глоток. Это простое действие – миллиарды людей производят его каждый день.

Просто подними бокал, Пайпер.

Просто. Подними. Бокал.

Мейсон терпеливо ждет, пока я дрожащей рукой тянусь к бокалу, обхватываю пальцами ножку и тянусь к его бокалу.

Неуклюже держа бокал в руке, я поднимаю глаза на Мейсона и наблюдаю за выражением его лица, когда я делаю вид, что бокал цепляется за тарелку с хлебом – и все его содержимое разливается по красивой скатерти.

– Вот черт! – ругаюсь я, прикидываясь, что это произошло случайно.

С минуту Мейсон внимательно меня разглядывает. Он смотрит на меня так, словно подозревает, что я сделала это нарочно. Но у меня большой опыт. Я мастер неуклюжести, если можно так выразиться. Он не мог догадаться. Мейсон внимательно смотрит на меня, но без осуждения. Его взгляд мягкий, а не обвиняющий. Сопереживающий, а не смущенный.

Наконец Мейсон переключает внимание на пролитое шампанское и вытирает его салфеткой, чтобы водопад не обрушился со стола на пол. Официант спешит к нам, чтобы убрать беспорядок, и Мейсон просит у него принести целую бутылку шампанского «на всякий случай». И подмигивает мне.

– Не знаю, замечала ли ты, Пайпер, но ты весьма неуклюжа, когда дело касается выпивки.

Я улыбаюсь и пожимаю плечами. Большинство мужчин – большинство людей – это просто раздражает. Но Мейсон другой. Он относится к этому как к причуде, от которой другой человек становится для нас только милее.

– Жаль, что не все так хорошо владеют руками, как ты.

Сомелье – миниатюрная девушка, которая принесла нам бутылку шампанского, – ужасно краснеет и, кажется, очень смущена тем, что оказалась посвящена в такие подробности. Я проигрываю в голове произнесенные мной слова и понимаю почему.

– Футбол! – выпаливаю я, обращаясь к смущенной женщине. – Он играет в американский футбол. Ну вы понимаете, руками. Тьфу ты…

Я закрываю смущенное лицо ладонями, а Мейсон смеется до тех пор, пока из шампанского не вылетает пробка.

Он берет мой бокал и крайне осторожно передает