ней наблюдаю, она откашливается и снова начинает пинать мяч, лежавший заброшенным у ее ног.

Что означал этот взгляд? Обычно я читаю ее с легкостью, как любимую старую книгу. Когда речь идет о том, как она реагирует на меня, все совершенно прозрачно. Я знаю, что она ко мне неравнодушна. Чувства, которые она ко мне испытывает, гораздо глубже, чем она готова признать. Но когда речь заходит про Хейли… мы опять возвращаемся к той китайской головоломке.

Дочка трет глазки – это означает, что она уже устала. Я вытаскиваю несколько травинок из ее платиновых локонов, потом смотрю на часы. У меня сжимается сердце. Уже скоро за ней придет Кэссиди. Дни, когда Хейли со мной, пролетают как один миг, часы похожи на минуты, а секунды тикают чудовищно быстро.

Я собираю вещи.

– Пора идти, солнышко.

Я закидываю на одно плечо рюкзак, а на другое – Хейли.

– Готова? – спрашиваю я у Пайпер.

Она кивает, поднимает футбольный мяч, и мы идем через парк к метро.

По пути Хейли считает каждую птичку, которую замечает, так что серьезный взрослый разговор оказывается практически невозможным. Потом Хейли начинает напевать свою любимую диснеевскую песенку.

– Папа, пой, – просит она.

Я не могу ей отказать, поэтому достаю телефон и включаю песенку в качестве аккомпанемента.

Есть не так уж много вещей, которые способны меня смутить. Но пение девчачьей песенки принцессы на глазах у женщины, на которую я пытаюсь произвести впечатление, – совершенно точно одна из них.

Когда мы доходим до платформы, я любуюсь Пайпер. Ее волосы растрепались от ветра, а кожа слегка покраснела от жаркого дневного солнца. Я осознаю, что не хочу, чтобы этот день заканчивался. И я бы очень хотел провести немного времени наедине с Пайпер.

– Поехали с нами, – с надеждой говорю я.

Пайпер переводит взгляд с Хейли на меня.

– Но ведь скоро придет мама Хейли.

– Не волнуйся о Кэссиди. Я бы очень хотел, чтобы ты поехала с нами. Я хочу тебе кое-что показать.

Поезд пятого маршрута, который ведет к дому Скайлар, останавливается рядом с нами, и двери открываются. Пайпер смотрит на меня. Мы молча смотрим друг на друга, пока поезд не отъезжает – а она остается стоять рядом со мной. Она улыбается:

– Думаю, я могу зайти на несколько минут.

Хейли шлепает ручками мне по лицу. Кажется, в последние тридцать секунд я уделил Пайпер слишком много внимания. Пайпер смеется, глядя на то, как Хейли мнет мои щеки, словно мое лицо вылеплено из пластилина. Я впервые услышал ее смех после вчерашнего вечера. И, кажется, впервые за сегодня я делаю вдох.

* * *

– А она что тут делает?

Резкие слова Кэссиди прорезают толстый, напряженный воздух в коридоре рядом с моей квартирой.

– Ты пришла раньше, Кэсс. – Я с извиняющимся видом смотрю на Пайпер.

– Мама! – пищит Хейли при виде своей матери, вырывается у меня из рук и бежит к ней.

Кэссиди практически игнорирует объятие нашей дочери, потому что ее глаза мечут кинжалы в Пайпер, пока я отпираю дверь.

– Я принесу вещи Хейли.

Я отхожу в сторонку и пропускаю всех внутрь. Потом бросаю ключи на столик в прихожей и поворачиваюсь к Пайпер:

– Если хочешь, можешь пока освежиться в ванной. – Я указываю на дверь рядом с моей спальней. – Она вон там.

Облегчение просто написано у нее на лице, и она исчезает без единого слова. Но ненадолго.

– Пай-пай! – вопит Хейли и бежит за ней, хватая ее сзади за ноги.

Я смотрю на Кэссиди. Я практически вижу, как у нее из ушей начинает валить дым. Она сжимает кулаки, подходит к Хейли и отрывает ее от ноги Пайпер.

Мне трудно удержаться от улыбки. Пайпер только что получила одобрение от Хейли. Не каждый удостаивается такой чести. Должно быть, в парке произошло нечто более важное, чем я думал. Или, может быть, Хейли чувствует то же очарование в Пайпер, что и я.

По лицу Пайпер пробегает ужас. Черт. И о чем я только думал, когда привел ее сюда и вынудил столкнуться с Кэссиди? Очевидно, я думал не головой. Возможно, какой-то другой частью своего тела, но не головой.

Пайпер с сочувствием смотрит на Хейли, пока ее мать тащит ее на другой конец комнаты.

– Я была рада снова с тобой увидеться, Хейли. Спасибо, что поиграла со мной в футбол.

Потом поворачивается к Кэссиди:

– Кэссиди, всегда рада тебя видеть.

Она разворачивается, заходит в ванную и захлопывает за собой дверь, оставив после себя море сарказма.

Кэссиди собирает вещи. Хейли уже знает, что сейчас произойдет. Чем старше она становится, тем сложнее ей уходить от меня без слез. Не стану отрицать, что и сам часто плачу, когда она тянется ко мне и просит разрешить ей остаться.

Словно подливая масла в огонь – то есть разжигая мое и без того накаленное эмоциональное состояние, – Хейли подбегает ко мне и протягивает ручки, на глазах у нее навернулись крупные слезы, готовые вот-вот пролиться и стечь по ее круглым щечкам.

– Папа!

Кэссиди наблюдает, как мы обнимаемся, ни один из нас не хочет расставаться.

– Знаешь, если бы мы жили вместе, ты бы все время был с ней, и ей не пришлось бы так расстраиваться, когда мы уходим. Сегодня она опять будет засыпать в слезах. Так всегда происходит, когда она от тебя уходит.

От моего сердца откалывается кусочек. Это происходит каждый раз, когда я прощаюсь с дочерью. Не уверен, что Кэссиди говорит правду, но сама мысль об этом разрывает меня на куски.

– Пора идти, малышка, – говорит Кэссиди, забирая Хейли у меня из рук.

У себя за спиной я слышу скрип двери в ванную – Пайпер либо приоткрыла ее, чтобы убедиться, что они ушли, либо чтобы подслушать наш разговор.

Как по заказу, Кэссиди наклоняется и целует меня в губы, прежде чем я успеваю ее остановить.

Глава 19. Пайпер

Когда за Хейли и ее мамой захлопывается входная дверь, в воздухе чувствуются напряжение и неловкость. Я подхожу к двери, поворачиваю за ручку и тяну тяжелую стальную дверь на себя.

Мейсон подбегает ко мне, упирает руки в дверь по обеим сторонам от меня и с силой ее закрывает.

– Ты куда?

– Ты вот это хотел мне показать? – Я бью по двери ладонью. – Что ты вернулся к бывшей жене?

Он делает такой долгий и глубокий вздох, что я чувствую, как от его дыхания у меня шевелятся волосы на затылке.

– Она