– Безопасность.

– Хорошо.

– А что сейчас чувствуешь ты? – спрашиваю я. – Ну, знаешь… У тебя есть репутация крутого парня, которую нужно поддерживать, а рядом со мной это не пр…

Его губы прижимаются к моим, прерывая фразу. Я ахаю от неожиданности, и Чейз пользуется этой возможностью, чтобы проникнуть внутрь. Наши языки встречаются, и у меня вырывается стон. Мысли размываются. Я закрываю глаза, теряясь в калейдоскопе ощущений.

Это потрясающе.

И так чертовски вкусно.

Сую руки в задние карманы его джинсов и сжимаю упругие ягодицы. Чейз отвечает мне тихим стоном. Этот звук вибрацией проходит сквозь меня, разливаясь между ног горячей лавой. Каннинг обхватывает мою шею сзади, сжимая затылок, и целует так, словно умрет, если остановится. Я чувствую, как в мои вены буквально льется жизнь.

Дьявол, как хорошо.

Я так скучала по этому наглому гладкому языку.

Если сейчас Каннинг прикажет мне сбросить всю одежду прямо здесь, я без колебания соглашусь.

Но вместо этого он прерывает поцелуй и прижимается своим лбом к моему. Наше дыхание пульсирует между нами, как плотный огненный шар.

– Мы так часто показываем этим мартышкам крутое кино, что нам пора бы уже дать долбаный Оскар, – хрипло произносит Чейз, тяжело дыша.

Его слова постепенно просачиваются в мой мозг.

Кино.

Ну конечно.

Это все не по-настоящему.

Каннинг просто спасает меня. Снова. Не меняя сценария.

Но хуже всего то, что я даже разозлиться на него за это не могу. Ведь он делает то, что для меня действительно очень важно – защищает мою честь. И судя по изменениям в атмосфере, царящей вокруг нас, ему это неплохо удается.

– Спасибо за… Ну, ты понимаешь, – бормочу я, неохотно отстраняясь. – Я ценю все, что ты для меня делаешь.

Чейз находит мою руку и сжимает ее в своей, давая понять, что я всегда могу на него рассчитывать. Мое глупое сердце надувается, как гелиевый шарик.

– Если тебя кто-нибудь обидит, ты должна сразу набрать мой номер.

– А если кто-нибудь обидит тебя – набери мой.

Чейз запрокидывает голову и смеется.

Этот глубокий сексуальный звук заставляет меня улыбнуться.

– Ты тоже сейчас идешь на занятия? – спрашиваю я, меняя тему.

– Нет, у меня тренировка. В следующую субботу мы играем с Гарвардом, эти ребята всегда устраивают нам адскую мясорубку.

– А в эту субботу?

– Выездная игра в Сиэтле. – Он хмурит брови. – Джей вернется домой в воскресенье, а мы с Сойером только в среду или четверг. В понедельник у нас съемки в одном спортивном телешоу, а в среду – церемония открытия нового студенческого стадиона в Портленде, на которую мы с Линчем приглашены. Отказаться нельзя.

Мое настроение пробивает дно.

– Значит, тебя не будет дома почти неделю?

– Как-то так.

– Наверное, я буду скучать по тебе, квотерхрен.

Он берет меня за подбородок и захватывает в плен своих янтарных глаз.

– Наверное?

– Почти уверена в этом.

– Но не до конца?

– Вероятность крайне высокая.

– Но не стопроцентная?

– Нет, ведь со мной будет Банди. – Я играю бровями.

– Вот как, – улыбается Чейз. Не похоже, что он ревнует. – Только не заходи без разрешения в его комнату. Джей этого не любит.

– Окей, без проблем. Я уважаю чужое личное пространство.

– Вчера заметил.

– Я сказала «чужое», Каннинг.

Он опускает голову, и его улыбка становится еще шире.

– Ладно, мне пора, – говорю я, подтягивая выше рюкзак.

Чейз возвращает мне бейсболку.

– Что у тебя сейчас?

– Анатомия и основы физиологии.

– Будешь вскрывать трупы? – спрашивает он, усаживаясь на «Харлей».

– Вызываешься добровольцем?

Взгляд Каннинга опускается на мои губы, и я провожу по ним языком, дразня его. Карие глаза вспыхивают на мгновение прежде, чем скрываются под черным визором.

– Увидимся дома, ангел.

По моему телу проходит дрожь.

Он впервые назвал меня так после дня рождения его отца.

Каннинг заводит двигатель. Байк с ревом оживает и срывается с места, оставляя позади лишь небольшое облако пыли.

Я разворачиваюсь и направляюсь туда, где вчера оставила свою машину, пытаясь сосредоточиться на том, что люблю больше всего на свете, после горячих капитанов футбольных команд, – учебе.

– Привет, Хантер.

Поворачиваю голову и вижу Поппи здесь-сидит-мой-рюкзак-а-не-ты Дженкинс. Она стоит возле белого новенького «Мерседеса» и приветливо машет мне рукой.

Вы только посмотрите на эту дружелюбную милашку!

Я тоже поднимаю руку и машу ей. Средним пальцем.

Слева от меня взлетает еще один средний палец для Поппи, с красным лаком на ногте. Он принадлежит Дэнни.

– Вежливости никогда не бывает много, – усмехается подруга, протягивая мне бумажный стаканчик с кофе.

На ней короткое красное платье в белый горошек. Черные волосы собраны в два высоких пучка. Такая смешная. Она похожа на Минни Маус.

– Я видела ваш с Чейзом поцелуй, – радостно сообщает Ривас, когда мы подходим к моему желтому «Мини-Куперу». – По-моему, это любовь.

– Гуманитарная миссия.

– В смысле?

Я ставлю стаканчик с кофе на капот и обхожу машину, внимательно ее осматривая. Ни единого следа черной краски. Даже стекла помыты. Старушка выглядит лучше, чем в день, когда я купила ее в магазине поддержанных тачек. Я с облегчением выдыхаю, – одной проблемой меньше.

– Дэнни, этот поцелуй был ненастоящим. Джей и Линч рассказали ему о травле, и Каннинг повел себя как Каннинг.

– Хм-м-м… – задумчиво протягивает она. – Интересно, парни сделали это до или после того, как Чейз разместил твою фотку на своей страничке?

Мои глаза округляются.

– Он… что?

Я достаю из рюкзака телефон и открываю его профиль. Последняя загруженная картинка – моя фотография.

Что за черт?

Не помню, чтобы позировала Чейзу на лестнице.

Не помню, чтобы позировала ему хоть где-нибудь.

Мое внимание привлекает подпись под снимком. Одно слово. Три буквы. Которые вызывают внутри меня целый пожар. Прикладываю ладонь к щеке. Кожа горит.

Чертов Каннинг.

Он пробуждает во мне самые сильные эмоции, которые только можно испытывать. И с каждым днем мне все труднее держать их под контролем.

– Это любовь, – заключает Ривас.

Я качаю головой, в попытке собраться с мыслями.

– Дэнни…

– Чентер навсегда.

– Кто?

– Чейз плюс Хантер.

– Ты шипперишь нас?

– О, да…

Я закатываю глаза.

– Какая же ты романтичная кретинка.

Дэнни одаривает меня ослепительной улыбкой.

– Пролистай фотки на его странице.

– Зачем?

– Просто пролистай, – настаивает заноза.

С глубоким вздохом я принимаюсь листать изображения.

Футбольные снимки. Бэкстейджи со съемок. Фотки с детьми в футбольной форме. Снова игра. Игра. Вечеринки. Игра. Еда. Много еды. Сойер. Много Сойера. Денвер, Нью-Йорк, Шанхай, Ванкувер…

Я поднимаю глаза.

– И?

– Ты видишь много фотографий с девчонками? – спрашивает она.

Я хмурюсь, задумчиво водя пальцем по экрану. Ни одной. Ну, не считая парочки групповых снимков с вечеринок, на которых полно людей.

– Это ничего не значит, – фыркаю я.

– Хантер, тебя вызывают в кабинет декана Одли.

Я оборачиваюсь и обнаруживаю у себя за спиной Аспен.

Мы с Дэнни переглядываемся.

– Меня? – с тревогой спрашиваю я. – Зачем?

Аспен пожимает плечами.

– Не знаю. Но лучше бы тебе поторопиться. Одли ненавидит ждать.

Глава 31. Чейз

– Старик, какого хрена ты ей не загнал? – возмущенно спрашивает Линч, когда я вхожу в раздевалку.

– О чем ты вообще?

Я болтаю в руке шейкер и допиваю остатки протеина, пытаясь собрать себя в кучу перед тренировкой. Но это чертовски сложно, когда ты находишься на грани смерти от взрыва яиц.

– Рон вел прямую трансляцию со стоянки в нашем чате, – поясняет Чак, застегивая ремни на каркасе.

– Сках ставил на то, что ты не присунешь Харли у всех на виду, а вот я верил в тебя до последнего, – сокрушается Сойер с таким выражением на морде, будто я помочился в его «Мазерати».

Я фыркаю, сбрасывая с плеча спортивную сумку.

– Вам что, по девять, недоумки?

– Гони мою штуку, Линч! – доносится с другого конца раздевалки веселый голос Шади.

– Отсоси, Сках. Ты мне за разбитую плазму торчишь две еще с лета.

– Да ты сам ее разбил, муденыш!

– От-со-си.

– Пошел ты!

Игнорируя