– Я не знала, что ты любишь рисовать.

– Наверное потому, что у меня тоже есть свои секреты. – Себастьян поднялся с пола и подошел к Шарлотте. Еще раз посмотрев на статую, он отодвинул Шарлотту чуть в сторону и наклонил ее голову так, чтобы создавалось впечатление, будто она смотрит на Венеру.

– Прекрасно!

Он поспешно вернулся на свое место и принялся за работу.

– Почему ты не рассказывал мне об этом? – Шарлотта посмотрела на Себастьяна, но тот махнул карандашом, прося ее принять исходное положение.

– А разве ты спрашивала? – ответил он, быстро водя карандашом по бумаге и лишь изредка поглядывая на Шарлотту.

Очевидно, Лотти действительно не спрашивала об этом.

– Но твоя… – И вновь Шарлотта заставила себя замолчать. Не могла же она рассказать Себастьяну, что, составляя для нее список его достоинств и недостатков, Гермиона ни разу не упомянула о его художественных способностях. – Кто-нибудь знает?

Рука Себастьяна замерла в воздухе.

– Ты имеешь в виду мисс Берк?

– Нет, не ее, – поспешно возразила Шарлотта, стараясь как можно меньше думать об этой девушке. Она почему-то была уверена, что такая благопристойная юная леди, как мисс Лавиния Берк, вряд ли одобрит увлечение мужа живописью. – Я говорю о твоей матери или сестрах.

Себастьян покачал головой.

– Моя семья не очень-то интересуется искусством.

Шарлотта вдруг поняла, что в том, другом мире леди Уолбрук высоко оценила бы способности сына и постоянно докучала бы ему по этому поводу. Неудивительно, что никто ничего не знал.

Но то, что он поделился своим секретом с ней, говорило о многом.

Шарлотта вновь украдкой бросила взгляд на Себастьяна и, увидев написанное на его лице удовольствие от работы, вдруг поняла: все эти годы она была влюблена в Себастьяна Марлоу, но не знала его по-настоящему. О да, она прекрасно видела внешние проявления его характера – преданность семье, острое чувство долга и чести. И все же он был гораздо сложнее и многограннее, чем могло показаться на первый взгляд.

За последние два дня она узнала такого Себастьяна, какой ни за что не открылся бы прежней Шарлотте из Мейфэра. Ведь даже если бы он соизволил обратить на нее внимание и стал за ней ухаживать, они так и остались бы чужими людьми до самой свадьбы. Но даже после этого взял бы он ее с собой на скачки? Танцевал бы с ней непристойные танцы? Рисовал бы ее вот так, как сейчас?

Шарлотта вновь посмотрела на Себастьяна и улыбнулась. Ей удалось узнать о нем такое, чего не знала даже Лотти.

– Похоже, сегодня ночью исполнилось не только мое заветное желание, – сказала она.

Себастьян тихо засмеялся в ответ.

– Ты меня поймала. Никогда не удавалось что-то от тебя скрыть. А теперь стой спокойно и позволь мне закончить. У нас не так много времени, и я не знаю, когда нам вновь представится возможность сюда попасть.

– Может, ты предпочла бы получить какую-нибудь безделушку? Или бриллианты, которые обеспечили бы тебе безбедное существование? – спросил Себастьян несколько часов спустя, отвозя Шарлотту домой.

Девушка тряхнула головой, чтобы вырваться из объятий охватившей ее дремотной истомы.

– Нет. – Положив голову на плечо Себастьяна, она вздохнула. – Не нужны мне бриллианты. Ведь сегодня ночью ты подарил мне то, чего не сделал бы для меня никто другой.

На лице Себастьяна возникло глуповатое выражение в высшей степени довольного собой человека. А еще он улыбнулся. Улыбка получилась дразнящей, мальчишеской и – что еще более важно – полной любви.

Шарлотта поняла, что ее желание действительно осуществилось. Ведь до этого самого момента живущая в глубине ее души старая дева, вечно подпирающая стены на балах и званых вечерах, не верила в то, что Себастьян Марлоу действительно мог ее полюбить.

Но он любил ее. Любил всем сердцем.

А она любила его.

И потому вся эта в высшей степени непристойная, запутанная жизнь, что уготовила ей Куинс, меркла по сравнению с опьяняющим теплом, наполняющим ее душу.

Глава 10

В течение целых двух недель Куинс снова и снова пыталась улучить момент, чтобы остаться с Шарлоттой наедине, но эту юную леди было практически невозможно застать одну.

Даже человеку с такими особенными талантами, как у Куинс.

Если бы не нависший над ее головой ультиматум Милтона, она несказанно гордилась бы тем, как осуществилось заветное желание Шарлотты.

Конечно же, иногда приходилось устранять небольшие нестыковки во времени и событиях, но стоило лишь взглянуть на сияющее лицо Шарлотты, чтобы понять, как она расцвела.

Она и ее красавец Себастьян были практически неразлучны – свидетельство того, убеждала Куинс дрожащего от гнева Милтона, что желание Шарлотты непременно должно было сбыться. Влюбленные снова и снова отправлялись на неспешные загородные пикники, устраивали поздние ужины с разнообразными лакомствами и поцелуями, любовались фейерверками в садах Воксхолла и предавались взрывной страсти, используя для этого любую возможность.

Последнее случалось довольно часто – днем, когда Финелла отправлялась за покупками, во время долгой дороги домой после загородной прогулки, в короткие ночные часы и на рассвете до тех пор, пока не засыпали, обессилевшие и удовлетворенные.

Нет, Куинс не подсматривала за ними специально, но даже ее несказанно удивил тот взрывной жар страсти, что вспыхивал между Шарлоттой и Себастьяном от малейшей искры.

По правде говоря, мир не стал хуже от того, что она сотворила с ними, ибо разве может истинная любовь считаться чем-то плохим?

Во всяком случае, так было в данный момент…

Появившийся на улице экипаж вывел Куинс из раздумий, но еще больше старушка встрепенулась, когда он остановился перед домом номер четыре по Литл-Титчфилд-стрит.

Кучер поднялся по ступеням, позвонил в звонок, а затем вернулся на тротуар поджидать свою госпожу.

Вскоре после этого дверь распахнулась, и на ступенях появилась Шарлотта, как назло, в сопровождении своей служанки Пруденс.

Куинс оценивающе посмотрела на платье Шарлотты из богато расшитого муслина, отчасти скрытое тирольской накидкой из зеленого бархата, ниспадавшей до колен. Голову девушки венчала восхитительная шляпка, украшенная большим страусиным пером и зеленой шелковой лентой.

«Восхитительна», – подумала Куинс, взглянув на собственное тускло-коричневое платье. Внезапно ее охватило давно позабытое тщеславие, и она на мгновение позавидовала дорогим шелкам и роскошным платьям Шарлотты.

Но что проку желать того, от чего она отказалась. И хуже всего было то, что ей предстояло довольно щекотливое дело.

– А, ладно, – пробормотала Куинс и, подхватив корзину, поспешила навстречу своей жертве.

– Лотти, моя дорогая девочка, – окликнула она Шарлотту, ловя ее за руку и увлекая прочь от