Она с жадностью взирала на подругу, внезапно осознав, как сильно по ней соскучилась. А ведь раньше не проходило и дня, чтобы они с Гермионой не выходили на прогулку. А еще девушки обсуждали книги и делились друг с другом самым сокровенным. К тому же, если б не дружба с Гермионой, Шарлотта никогда не повстречала бы Себастьяна.

Сколько раз за последнее время она сдерживалась, чтобы не расспросить Себастьяна о семье. Как продвигаются дела с машиной времени Гриффина? Как случилось, что его отец никогда не бывал в южных морях? Почему Корделия не в Бате с их тетей Дейви? Что Виола натворила на этой неделе? Глядя на Гермиону, Шарлотта поняла, как сильно ей хочется провести хотя бы один день в шумном и суматошном доме Марлоу.

Только это было невозможно. И не только из-за того, кем она стала. Заветное желание заставило исчезнуть прежний дом Марлоу, как и многое другое.

Стоило только посмотреть на Гермиону! Шарлотта мучилась чувством вины, взирая на это безрадостное, одетое в простое мрачное платье существо, ничем не напоминавшее ее яркую жизнерадостную подругу.

Шарлотта считала несправедливым то, что сама получила так много, в то время как другие утратили страсть и те уникальные качества, которые выделяли их в глазах Шарлотты из толпы остальных людей.

Тем временем Гермиона бродила по магазину, пока не остановилась, чтобы взять с прилавка небольшой рулон тесьмы. Закусив губу, она вертела его в руках, чтобы со всех сторон рассмотреть чудесную вышивку на ярком шелке.

– У меня есть как раз то, что вам нужно… – произнесла продавщица, выходя из подсобного помещения.

Но Шарлотта лишь покачала головой и вновь отошла в тень.

Хозяйка магазина, привыкшая к странным выходкам представителей высшего света – или, вернее, полусвета, – ничего не сказала и с улыбкой повернулась к новой покупательнице, но ее улыбка тотчас же померкла.

– Леди Гермиона, – процедила женщина сквозь стиснутые зубы.

Судорожно вздохнув, Гермиона указала на шелк.

– Сколько это стоит?

Шарлотта едва не рассмеялась. И когда это Гермиону интересовала цена, если та отправлялась за покупками?

«Мода – вот что важно, а цена не имеет значения» – таков был ее девиз.

Но тут, к ужасу Шарлотты, продавщица произнесла нечто чудовищное:

– Я не стану отвечать на ваш вопрос, миледи, если только вы не намерены заплатить наличными.

Покраснев до корней волос, Гермиона поспешно положила тесьму на место.

– Нет, я лишь надеялась…

Колокольчик над дверью зазвенел снова, и на этот раз в магазин вошли леди Уолбрук и леди Корделия.

– Вот ты где, Гермиона. Ты получила свою тесьму?

– Боюсь, это невозможно, миледи, – произнесла хозяйка магазина, не испытывая ни малейшего сочувствия к своей юной посетительнице, сложив руки на груди. – Я как раз объясняла вашей дочери, что больше не предоставлю вашей семье ни одного кредита до тех пор, пока вы не выплатите мне все то, что задолжали. В полном объеме.

Шарлотта ощутила стыд леди Уолбрук и еще больше – Гермионы, всем своим существом до самых мысков неприлично дорогих туфель.

Леди Уолбрук в гневе открывала рот, очевидно, не находя нужных слов, чтобы ответить на это оскорбление. Затем она в панике огляделась по сторонам, и Шарлотта пригнулась, чтобы остаться незамеченной. Ей совершенно не хотелось смущать графиню еще больше, дав понять, что стала свидетельницей ее унижения.

– Вам известно, кто я такая? – спокойно и сдержанно спросила леди Уолбрук. Позади нее стояла Корделия, старшая сестра Себастьяна, опустив глаза в пол, с непроницаемым выражением лица.

– Да, миледи, но…

– В таком случае как вы смеете стоять здесь и…

– Не надо, мама, – вмешалась Гермиона, собрав остатки достоинства, чтобы избежать назревающего скандала. – Кажется, оттенок этой тесьмы мне совершенно не подходит.

Никто ей, конечно же, не поверил, особенно когда ее зеленые глаза наполнились слезами унижения.

Сердце Шарлотты сжалось от боли при виде страданий подруги.

Да, они больше не были близки, но для Шарлотты это не имело никакого значения. Гермиона была ее подругой и навсегда таковой останется. Она ничего не могла поделать, разве что…

– Нет, подождите, – воскликнула Шарлотта, прежде чем успела сдержать порыв. – Я заплачу за тесьму, Гермиона. За все, что пожелаешь.

Взгляды присутствующих в магазине дам обратились на Шарлотту, появившуюся из своего укрытия. Однако в то же самое мгновение она поняла, что ей следовало бы держать язык за зубами и оставаться вне поля зрения за витриной, ибо вместо благодарности леди Уолбрук вдруг сильно разозлилась.

Возмущенно втянув носом воздух, она рявкнула:

– Гермиона! Корделия! Подождите меня на улице!

Девушки поспешили прочь из магазина, и колокольчик над дверью взволнованно задребезжал им вслед.

Какофонию звуков нарушил низкий мужской голос, приветствующий сестер Марлоу, но Шарлотта не обратила на него никакого внимания, потому что разгневанная леди Уолбрук вдруг возникла прямо перед ней.

Даже хозяйке магазина хватило благоразумия скрыться за дверью подсобного помещения.

– Как вы смеете! – набросилась на Шарлотту графиня.

– Я лишь хотела…

Графиня вскинула руку, и Шарлотте на мгновение показалось, что она собирается ее ударить. Взбалмошная, витающая в облаках женщина, которую она знала, вдруг испарилась, а вместо нее возникла эта чрезмерно добродетельная, дрожащая от гнева матрона.

– Слушайте меня внимательно, вы, потаскуха, – угрожающе произнесла леди Уолбрук. – Если полагаете, что, предлагая деньги, легче добьетесь своего, то вы решительно ошибаетесь. До тех пор, пока я жива, мой сын ни за что на вас не женится.

– Женится на мне? – Шарлотта вдруг почувствовала себя так, словно действительно получила пощечину. Ведь ей даже в голову не приходило, что Себастьян может…

Конечно же, это была ложь, и леди Уолбрук это понимала.

– О, не нужно прикидываться наивной. Думаете, я не слышала, что говорят? И не знаю, где пропадал мой сын в последние две недели? – Губы графини скривились в гримасе отвращения. – Заманили его в сети своими дьявольскими чарами. Но вы его не получите. Он предназначен другой, и вы с этим ничего не сможете сделать. Рано или поздно он одумается и вышвырнет вас назад в канаву, где вам и место.

Шарлотта задыхалась, в отчаянии пытаясь найти какие-то слова, чтобы успокоить графиню, заверить ее, что она вовсе не такая испорченная и распутная, как казалось со стороны.

– Вы шлюха. Грязная шлюха! – заявила графиня. – Происхождение делает из девушки леди, а не кошелек серебра и золота, который она находит по утрам на своем туалетном столике. Я скорее соглашусь носить лохмотья, нежели допущу, чтобы в мою семью попал хоть один пенс из вашего нечестно нажитого состояния.

С