переломить ход словесной борьбы и отстоял свою позицию. Искусство убеждать его здорово выручило в ответственную минуту. Оставалась техническая сторона дела, и она тоже была нелегкой.

Когда тройка отважных подплыла к заветным коробам, Валентин с стал орудовать гвоздодером. Максим помогал ему, а Марина светила фонариком. Наконец доски распались и Решетников запустил внутрь пенала руку. Судя по всему, предмет, за который он ухватился, был очень увесистым, поскольку Валентин так и не смог вынуть его. Тогда он знаком попросил Лосеву приблизиться и осветить утробу ящика. Девушка вонзила пучок света в распоротое деревянное брюхо, и все увидели, что нутро ящика было заполнено плотно прижатыми друг к другу облицовочными плитами желтовато-коричневого цвета.

Решетников издал победный клич, который, пройдя сквозь дыхательный клапан акваланга, превратился в кабанье хрюканье, и выставил вперед кулак с оттопыренным большим пальцем. В его глазах светился восторг, уступающий, однако, мощности электрического фонаря. Его охватил азарт, и он направился к следующему ящику и тут же обрушил на него удары металлического инструмента. На сей раз им повезло больше. Во вскрытом пенале они обнаружили канделябры и подсвечники. На гребне душевного подъема Валентин был готов распотрошить очередной короб, но его пыл охладил Веригин, постучавший костяшкой пальца по стеклу его манометра. Стрелка находилась почти у самого нуля.

Чертыхнувшись про себя, Решетников выудил из второго пенала три канделябра, раздал по одному Марине и Максиму, оставив третий у себя. С этими трофеями троица отправилась в обратный путь.

– Вот они, плоды наших усилий! – поднявшись на поверхность, прокричал Решетников, потрясая в воздухе добычей. Затем он выбрался на плот и помог друзьям вылезти из воды. – Ура! Успех! Фурор! Виктория! – радовался зачинатель похода в столицу бывшей Восточной Пруссии. – Я так долго ждал этого часа, и вот он настал! Удача за нас! Она благоволит лишь смелым, отважным и отчаянным! Пушкин был прав: „Не пропадет ваш скорбный труд!“ Это он про нас, эти строки посвящены нам!

– Угу. Нам, – сказал Веригин, возясь с аквалангом. – Героям нашего времени. – И добавил, уже обращаясь к самому себе: – Аппараты нужно забить кислородом.

– Да брось ты свои баллоны, Макс! Полюбуйся этими шедеврами! – Валентин сунул под нос товарища канделябр.

– Что ты мне тычешь в лицо подсвечником! Вещь красивая, да бесполезная. От лампочки проку больше. Надо ехать к морячкам, акваланги у них заполнить. Понимаешь? Подготовиться к следующему погружению.

– Ну что ты за человек, Макс! Никакой романтики! – Он махнул на одноклассника рукой и обратился к Лосевой: – Правда великолепная вещица, Марин?

– Чу́дная, – искренне согласилась девушка. – Когда-то в этих чашечках стояли свечи. – Она провела пальцами по гнездам канделябра. – И при их свете, быть может, Екатерина Вторая писала Вольтеру…

Решетников вдруг представил сидящую рядом с ним блондинку в обтягивающем ее стройное тело прорезиненном костюме в ином наряде – в роскошном церемониальном платье с большим кринолином, прической „а-ля Монгольфье“ и с игривой „мушкой“ на щечке.

– Марин, теперь мы сможем устроить для тебя бал при свечах, – сказал он. – Светильники у нас уже есть. Остальное тоже скоро достанем. Мы оденем тебя в царственные одежды и провозгласим императрицей.

– У тебя прямо-таки идея-фикс насчет монархии, – подал голос Веригин.

– А у тебя патологическое желание придать своей внешности полное сходство с Григорием Новых.

– Это еще кто такой?

– Эх, темнота! Распутин это! Вот кто!

– Да я его вовсе не собирался копировать, – смутился бородач.

– Кстати, Максим. Ты обещал подстричься и побриться, как только мы обнаружим Янтарную комнату, – напомнила Лосева Веригину его клятву.

– Точно! – еще больше оживился Решетников. – Я жду не дождусь похлопать тебя ладошкой по лысому черепу.

– Я свое слово не нарушу, – медленно произнес Веригин, запустив пятерню в бороду, – но обреюсь лишь после окончания всей этой подводной одиссеи. Лады?

– Ну хорошо, – Решетников снисходительно похлопал приятеля по плечу. – Даем тебе отсрочку.

– Что будешь делать с канделябрами? – спросила Валентина Марина.

– Хотелось бы, конечно, отвезти в город, но на квартире их оставлять опасно. Если в наше отсутствие придет хозяйка, то только мы их и видели.

– Плохого же ты о ней мнения, Валь, – покачал головой Веригин.

– У меня нет оснований ей доверять! Поэтому оставим подсвечники пока здесь. – Решетников принялся заворачивать детали интерьера Янтарной комнаты в кусок брезента.

– А ты не боишься, что без нас сюда могут нагрянуть те двое неизвестных и похитить твои трофеи? – Лосева с любопытством ждала, что же ответит ей Валентин.

Тот, видимо вспомнив о существовании в этих катакомбах еще одних пришельцев-аква- навтов, на секунду замер, но потом вновь продолжил упаковывать находки.

– Я их упрячу так, что они и ввек не найдут.

– Ну а вдруг? – Девушка сощурила глаза.

– Мы сделаем вот что, – после некоторого молчания заговорил вдохновитель и организатор экспедиции. – У нас где-то был замок. Вот им-то мы и блокируем решетчатую дверь, ведущую в наш зал. И тогда сюда никто не проплывет. Кроме, естественно, пиявок и головастиков. Макс! – обратился он к Веригину, пряча канделябры под грудой инструментов. – Готовь баллоны к погружению! Сделаем еще несколько ходок.

– Кислород в аппаратах на нуле! – возмутился Максим. – Я же тебя предупреждал! Надо отвезти их на забивку!

– Ерунда! Мы мигом. Я возьму резервный акваланг, а ты – Маринин. У нее он пуст наполовину.

– Одна ходка, или я вовсе не полезу в воду.

– Ладно, – после некоторого колебания принял условия товарища Валентин. – Твоя взяла. Прихвати замок, повесим на обратном пути.

Парни опять закинули за плечи акваланги, надели маски и мягко, не поднимая брызг, соскользнули с площадки в воду.

Решетников сразу же направился к залу с ящиками, а Веригин немного задержался, поправляя маску. На самом деле это была небольшая уловка. Максим специально повременил, чтобы подарить Марине ободряющий взгляд. Но, посмотрев на подругу, он почувствовал на сердце тяжелый камень тревоги. Девушка глядела на него так, словно хотела запомнить каждую черточку, каждую складку его лица, отгороженного от неё стеклом маски. Это был прощальный взгляд. Таким взглядом смотрят на тех, кого уже никогда не чают увидеть.

Отогнав дурные мысли, Веригин взмахнул рукой и скрылся под водой. Только вереница хлопающих пузырей еще несколько секунд напоминала, что на этом месте находился Максим. Затем наступила тишина.

А Веригин, вовсю работая ластами, спешил нагнать товарища, за которым тянулся серый шлейф песчинок и ила. Впереди показался луч фонаря, почему-то вертикально рассекавший неподвижной чертой толщу воды. Это не могло не настораживать. Максим увеличил скорость. Скверные предчувствия усилились. И вдруг он увидел лежащего на спине в неестественной позе Решетникова. Сжатый в руке фонарь бил лучом вверх. Сердце у