– Та девушка, которая была командиром группы, ничего не сказала мне об этом!

– Наташа23? – улыбнулся контр-адмирал, – Эх, молодо-зелено! Моя дочь предполагала, что вы ведете двойную игру, и не доверяла вам.

– Что значит подозревала? Я же сам сказал ей об этом! – возмутился я.

– Молодежи свойственно быть максималистами, – добродушная улыбка контр-адмирала свидетельствовала о том, что он склонен простить дочери все грехи.

– А где сейчас Наташа?

– Я настоял, чтобы она отошла от дел. Теперь она замужем и воспитывает сына, которому скоро исполнится два года. Мальчика назвали Николаем в честь меня, и я надеюсь, что мой правнук будет истинным патриотом России.

Мое воображение живо нарисовало картину воспитания будущего патриота, сидящего в коляске с соской во рту и размахивающего игрушечным пистолетом вместо погремушки. Интересно, сумеет ли он стать таким же хладнокровным убийцей, как его мамаша?

– Николай, – хорошее имя! – сказал я, пытаясь унять скачущие мысли, – а вам неизвестно, кто мог убить моего напарника?

– Когда был убит Павел, мы предположили, что у нас произошла утечка информации. Мы объявили о своем роспуске, но вместо этого начали внутренне расследование. Утечка информации имела место, но это не главное. Когда к нам попали материалы покойного Старцева, выяснилось, что у него был свой человек в службе внешней разведки. Опасаясь разоблачения, и обладая достаточно высоким положением, он самовольно отдал приказ о ликвидации вашей группы, и надеялся, что я об этом не узнаю. Зря надеялся!

– Вам известно его имя?

– Он умер, – сказал контр-адмирал, глядя мне в глаза. – В наше время у многих обнаруживается сердечная недостаточность. Мы оказали его вдове материальную помощь, и послали на похороны большой венок с трехцветными лентами. У вас есть еще какие-нибудь вопросы?

– У меня больше нет вопросов. Я думаю, что они есть у вас, Николай Иванович!

Контр-адмирал нажал кнопку на столе. Я ожидал, что в кабинет войдет молодая девушка, похожая на Наташу, но в дверях появилась пожилая горничная.

– Принесите нам, пожалуйста, кофе, лучше сразу вместе с кофейником, и все что к нему следует! – отдав это приказание, хозяин кабинета повернулся ко мне. – Начните с самого начала!

Я рассказал контр-адмирал почти все, скрывая лишь незначительные факты, которые не могли украсить меня. Я упомянул о нападении на меня возле кафе, но умолчал о происшествии в Коломенском. Мы с Эстер оставили там два трупа, и старику не следовало знать об этом.

– Вы не догадываетесь, кто это? – спросил Николай Иванович, отпивая свой кофе.

– Понятия не имею, – сказал я, – могу лишь предполагать, что это как-то связано с давним убийством Боба Павловского, после которого последовала отставка одного из правительственных чиновников. Думаю, что этот человек ошибочно считает, что компромат Павловскому передал я, и хочет отомстить мне за это. Я рассказывал вам об этом в первую нашу встречу!

Я постарался, чтобы моя гипотеза прозвучала, как можно убедительнее. Зачем контр-адмиралу знать о том, что депутата шантажировал не Павловский, а именно я?

– Да, я что-то такое припоминаю, – сказал мой собеседник, – но сейчас такая версия кажется мне маловероятной. Как можно проследить вас через столько лет? Мне кажется, что это было обычное нападение на кафе с целью грабежа. А вас хотели убрать, как случайного свидетеля!

– Может быть, и так, – не стал спорить я.

– Но мне вовсе не хочется, чтобы у одного из моих людей были неприятности!

Контр-адмирал тяжело поднялся с кресла, и сел за свой письменный стол. Достав из его верхнего ящика красивый никелированный пистолет в кобуре, он протянул его мне:

– Мой подарок. В магазине всего пять патронов, но я дам вам запасной магазин. Кобура крепится на щиколотку. Эта машинка может пригодиться вам в критической ситуации!

Машинкой был наградной вариант ОЦ-21 «Малыш», – пистолета скрытого ношения, который можно спрятать в любом кармане24.

– Спасибо, товарищ контр-адмирал! – сказал я, вставая с кресла.

– Садитесь, майор!

– Не майор. Я демобилизовался в звании старшего лейтенанта, – поправив хозяина кабинета, я опустился обратно в кресло, досадуя на допущенную оплошность. Свою службу на границе с Афганистаном, куда меня призвали после окончания университета, я вспоминал нечасто.

Это было нелегкое время. Тогда шла гражданская война в Таджикистане, и нам приходилось не только охранять границу, но и оказывать вооруженное сопротивление отрядам таджикских националистов. Мне приходилось участвовать в боевых операциях, но я не имел никакого военного образования, кроме военной кафедры, и не был настоящим военным. И черт меня дернул обратиться к своему собеседнику так, как это принято в армии?

– Считайте, что я повысил вас, – веско сказал контр-адмирал, – когда ваша миссия закончится, я буду ходатайствовать перед президентом, чтобы вам присвоили это воинское звание официально, и позабочусь о том, чтобы вас наградили орденом мужества!

В эту минуту мне показалось, что кресло, в котором я сижу, уходит из-под моих ног. Отставной моряк вызывал во мне глубокую симпатию, хотя бы потому, что был единственным, кто относился ко мне с уважением. Но неужели этот старик серьезно думает, что меня волнуют какие-то абстрактные воинские звания, или те железяки, которые он называет наградами? Или он верит в то, что меня занимают разговоры о священной миссии России, которую сейчас разворовывают все, кому не лень?

Да, думает, и верит! – Я внимательно вгляделся в контр-адмирала, возвышавшегося над письменным столом. Он выглядел величественным и непоколебимым, как айсберг, а взгляд его был устремлен в светлое будущее.

В эту минуту я внезапно понял, что контр-адмирал совсем потерял представление о реальности. Но власти своей он не потерял. И поэтому мне придется согласиться с любым его приказанием, даже если оно придется мне не по нутру. Но, как вы понимаете, мое согласие вовсе не гарантировало выполнение этого приказания.

Задание, полученное от контр-адмирала, было простым, и практически совпадало с полученным от Миши. Мне поручалось собрать информацию о Хасанове, радикальные взгляды которого старый моряк не одобрял.

– Не думаю, что его интересует что-то, кроме денег, – сказал контр-адмирал, – но мне не нравятся публичные высказывания Хасанова о том, что России придется сделать уступки, чтобы сблизиться с западными странами. Он не может не понимать, что против нас идет война, развязанная Соединенными штатами, а исламские боевики, вооруженные на западные деньги, являются их передовым отрядом. Такие люди, как Хасанов, обычно не высказываются наобум, поэтому логично предполагать, что олигарх преследует какие-то личные интересы, которые могут идти вразрез с государственными. Близость такого человека к генеральному прокурору недопустима, поэтому перед нами стоит две задачи.

Контр-адмирал сделал паузу, видимо подчеркивая значимость сказанного.

– Первая: нам надо узнать, чего и зачем хочет добиться Хасанов. Вторая задача вытекает из первой. Если выяснится, что его деятельность опасна для государства, то нашей задачей будет отстранение этого человека от власти. Когда мы получим доказательства, которые скомпрометируют олигарха в глазах общества, эта задача будет выполнена. Я достаточно ясно изложил наши цели?

– Да, Николай Иванович, – сказал я, намерено уходя от военной субординации.

Сам я, хоть тресни, не видел в высказываниях Хасанова никакого криминала, и тоже считал, что России следует жить в мире с западными странами, ориентируясь на демократические ценности Европы. Что касается дружбы с прокурором, то здесь не стоило преувеличивать влияние олигарха. У прокурора есть своя голова на плечах. Почему Хасанов не может оказаться просто его приятелем, человеком с которым можно слетать на рыбалку, сыграть в теннис, или просто потравить анекдоты?

Но высказывать такие мысли здесь не стоило.

До того, как я распрощался с гостеприимным хозяином, мы обговорили некоторые детали. В качестве канала, по которому я мог связаться с контр-адмиралом, была выбрана электронная почта, адреса которой менялись в зависимости от цели сообщения. Приятным для меня сюрпризом оказалась международная