– Remove the gun! – наконец-то капитан отвлекся от любезной беседы с Эстер, и заметил, что я слегка отстал от них. После недолго разговора дон Сильвестро все уладил. Оба охранника принесли свои извинения, и выразили надежду на то, я не расскажу Хасанову об этом инциденте. Мы отошли в сторонку. Я остановился, чтобы привести в порядок свой костюм, а молодые люди перешли на родной русский.

– Думаешь, он расскажет боссу, что я его ударил? – спросил первый охранник.

– А черт его знает! Этих иностранцев сразу и не поймешь…. Немчура проклятая! Говорят, одно, делают другое. Хозяин и сам хорош…. Сказал нам, что тут ходить никто не будет до самой выгрузки, а капитан этого чудака привел, да еще вместе с бабой!

– Как знать, может они в доле с боссом?

– Ладно, хватит болтать, меньше знаешь, больше спишь!

– Немец-то обещал молчать, но вдруг капитан все расскажет боссу?

– Ладно, авось пронесет!

Я тоже от всей души надеялся на это.

– Черт побери! – дала волю своим эмоциям Эстер, стоя на обзорной площадке.

– Тебе не понравилось судно?

– Понравилось, но дело не в этом. Я не представляю, как тут можно работать, – сбавила голос моя спутница. – Все технические средства, которые у нас есть, здесь бесполезны. При таком обилии металла радиомаячки точно не будут работать, трюм и служебные помещения имеют особый доступ, интернет трафик контролируется, а двери хозяина открываются при помощи оттиска его ладони.

– Мы можем отказаться от этого плавания? – поинтересовался я, зная ответ заранее.

– Разумеется, нет! – сказала Эстер, взяв себя в руки. – Мы придумаем, что делать, но сейчас мне надо срочно увидеться с Мишей!

Анзор Альбертович на обед не пришел. Вместо него вместе с капитаном пришел его помощник, неразговорчивый молодой человек по имени Валентино. За столом присутствовал и личный врач Хасанова, неплохо сохранившийся пожилой человек с мрачным лицом. Звали его Семен Константинович, но в его отсутствие доктора обычно именовали Эскулапом. Я перестал удивляться этому, когда узнал, что его фамилия Лаптев. Доктор Лаптев был нечастым гостем в кают-компании. Медик вел здоровый образ жизни, ел простую пищу, не пил алкогольные напитки, и занимался йогой. Единое место, где его можно было случайно встретить, было расположено на верхней палубе, рядом с бассейном, когда «Эскулап» выполнял свои упражнения. Правда, для этого надо было подняться с утренним рассветом.

Поначалу мне казалось странным присутствие на яхте этого неразговорчивого человека, но позднее я услышал, что он обладает уникальными медицинскими способностями. К сожалению, у меня так и не появилось повода познакомиться с доктором поближе, – я ничем не болел.

После того, как Сильвестро принес извинения за отсутствие хозяина, нас пригласили к столу. Обед состоял из нескольких перемен. На первое был подан русский суп-солянка, а на второе английский ростбиф со сложным гарниром. Среди множества закусок в изобилии имелись и те деликатесы, которые, как нам представлялось, должны быть на столе каждого миллионера. Эстер с удовольствие отведала икры, а я съел пару ломтиков фуа-гра. Не могу сказать, что это блюдо пришлось мне по вкусу, а вот сыр с трюфелями был великолепен, особенно в качестве закуски для вина.

Перед отплытием моя спутница выразила желание сойти на берег, так как не успела купить для своих подружек все сувениры. Мильчин вызвался пойти с нами, что было большим неудобством, но мы с Эстер быстро нашли выход из этого положения.

Когда мы добрались до торгового центра «Valdes», я заявил, что не успел попробовать канарский медовый ром, и должен немедленно восполнить этот пробел, а сувениры меня не интересуют. Разногласия были решены быстро. Эстер отправилась за покупками, а я засел в ближайшем кафе, чем вызвал большое неудовольствие «милого Лео», как недавно назвала толстяка хитрая Эстер.

Ему пришлось выбирать меньшее из двух зол, и было неудивительно, что Лев Аркадьевич предпочел остаться со мной. Немногим из мужчин доставляет удовольствие таскаться по магазинам, рассматривая любезные женскому взгляду безделицы.

Для начала я заказал большую бутылку «Ron miel»27, рекомендованную мне улыбчивым барменом. Этот напиток показался мне слишком сладким, а Мильчину внезапно пришелся по вкусу, и он быстро справился с целым стаканом.

– Вы были абсолютно правы, Питер, – заявил удивленный историк, – я всегда был неравнодушен к ликерам, но этот напиток гораздо приятнее!

– Отличная выпивка, но мне кажется, что в ней слишком много меда. От этого падает градус, – заявил я. – А что будет, если мы смешаем медовый ром с обычным?

Мы заказали бутылку «Ron de la Aldea», и принялись экспериментировать, пробуя смешивать напитки в разных пропорциях. Сладкие вина обладают убийственным действием, и когда в кафе появилась Эстер, раскрасневшийся толстяк уже лыка не вязал.

– Ты купила все, что хотела, Лора?

– Да, я купила все, что хотела, – подмигнула мне Эстер, а теперь хочу чашечку кофе!

Мильчин приподнял голову и посмотрел на женщину затуманенным взором.

– Что с вами, Леон?

– Увы, прекрасный лик! – внезапно хрюкнул толстяк. – Слад-дчайший взгляд!

Пленительность осанки горделивой….

– Петрарка, сонеты, – пояснил я.

В ответ Мильчин внезапно показал мне сложенную из пальцев «козу», и мне опять захотелось стукнуть его. Понимал ли он, насколько оскорбителен этот жест для вспыльчивых мачо из южной Европы? Впрочем, мне, как человеку, в жилах которого не течет горячая испанская кровь, не стоило возмущаться. Для хладнокровного австрийца это был всего лишь жест из анекдота про новых русских!

– И это культурный человек, – укоризненно сказал я, – ох, уж эта Россия!

– Надо же так напоить его! – сочувствие Эстер выглядело вполне искренним.

После кофе Лев Аркадьевич несколько оклемался, и мы доставили его на яхту.

Через час после нашего прибытия, «Laura Belle» отдала швартовы, обошла южную часть острова, и взяла курс на северо-восток. Гостеприимный остров Тенерифе скрылся за кормой. Сияющая на солнце верхушка вулкана Тейде некоторое время напоминала нам о б этом сказочном острое, но в итоге и она скрылась за горизонтом.

Ужин был не менее роскошным, чем обед. Обстановка была непринужденной, и ничто не мешало нам. Яхта шла быстро, но благодаря специальным стабилизаторам, ее качка практически не ощущалась.

После ужина капитан и доктор покинули нашу компанию, а мы впятером собрались в кают-компании, заказали себе выпивку, и уютно устроились в креслах вокруг прозрачного столика. Хасанов с удовольствием рассказывал нам о своей дорогой игрушке. В этих рассказах было множество деталей, которые не могли заинтересовать людей, далеких от техники, но слушать хозяина обязывала вежливость.

В итоге мы узнали, что стометровый корпус яхты сделан из высокопрочной стали, гостевые каюты рассчитаны на двадцать два человека, зона автономного плавания составляет около шести тысяч морских миль, экипаж яхты насчитывает сорок человек, а крейсерская скорость яхты составляет двадцать узлов.

– А что такое узел? – спросила Эстер, глядя на олигарха восторженными глазами.

Роскошные волосы женщины были побраны вверх, а в ушах висели изящные серебряные подвески с голубыми аметистами. К обеду она переоделась в платье из легкого голубого шифона, подол которого при малейшем потоке воздуха вздымался вверх, то открывая, то закрывая голые колени Эстер.

– Узел, это одна миля в час, – сказал олигарх, заинтригованно наблюдающий за игрой ветра с полупрозрачным шифоном, – в морской миле один километр и восемьсот пятьдесят два метра. Умножаем на двадцать; получается тридцать семь километров и четыреста метров в час. Округляем; наша скорость составляет тридцать семь с половиной километров в час.

Что и говорить! Считал Анзор Альбертович быстрее японского калькулятора! Меня заинтересовало, почему я почти не встречаю людей из экипажа, и я спросил Хасанова об этом. Оказалось, что для обслуживающего персонала существуют специальные служебные коридоры и трапы. Таким образом, пути гостей и экипажа яхты никогда не пересекаются, что создает дополнительные удобства для приватного времяпрепровождения гостей на борту яхты.

– А долго нам плыть до Гибралтара? – с наивным выражением