Шрифт:
Закладка:
Наконец, Киркор в статье «Материалы для археологического словаря» (Древности. Вып. 2. М., 1867), единственный раз осмеливается противоречить Нарбутту и на с. 48 заявляет:
«Зиниче в буквальном переводе храм ведания, идея животворной силы и вечного света (неугасаемого огня). Новейшие ученые исследования лингвистов доказали, что в литовском языке слова Знич нет вовсе, но есть Зиниче, которое означает не огонь, а отдельное огражденное место для сборной молитвы духовенства. От Зиниче происходит зинис, знахарь, вещун, жрец; зиниси — ведание, знание; зинотие — знать, ведать».
То же самое повторяет Киркор и в своем «Путеводителе по Вильне» на с. 102. Но ввиду приведенных выше этимологических указаний Э. Вольтера слова Киркора о зиниси и зинотие как не знавшего литовского языка, разумеется, ничего не стоят.
Как в действительности называли древние литовцы священный огонь, до настоящего времени еще не открыто. Мержинский полагает, что, вероятно, швент-угнис, а Вольтер – что śwenta ugnélé, от индогерманского или общеарийского Çpentas – святой, чистый и санскритского Agni – огонь.
XV. Кривой город в древней Вильне
Кривым городом называлась в древности низменная часть города Вильны, возникшая в долине Святорога. Относительно названия этого (Кривой город) историки бродят вокруг да около и никак не могут попасть на прямой путь. А дело так просто! Но вот исторический же источник.
Профессор Новороссийского университета М. Смирнов в сочинении своем «Ягелло – Яков – Владислав» (Одесса, 1868) приводит взятый у Нарбутта «Дневник графа Кибурга», посла к Витольду от Великого магистра Тевтонского ордена в 1397 году.
Вот что пишет Кибург о тогдашней Вильне: «Из старой истории Вильны то достойно внимания, что в этих пустынях и лесистых местах, кругом облитых реками, было население в весьма давнее уже время, и когда, в XIII столетии, появилась здесь, при устье Вилейки в Negris (не Negris, a Netis, древнее название реки Вилии), главная святыня Перкуна, то прилежавшие слободы, став под защиту первосвященника (Креве-Кревейто, верховного жреца), сделались еще населеннее. Гедимин эти слободы превратил в город, на подобие городов заграничных, русинов он поселил отдельно от туземцев; для немцев и поляков назначил часть около маленькой церкви Св. Николая. Длинная улица, простирающаяся от Рудоминского въезда до замка, делит город на две половины: ближайшая к Вилейке – русская, напротив – литовская, где помещаются и немцы. Верхний замок на высокой обрывистой Замковой горе обнесен высокими каменными стенами; низший лежит внизу, окружен деревянными палисадами и валом и называется Кривым городом (Саstrum curvum, Cromhaus)».
Таким образом, слободы, ставшие под защиту первосвященника Креве, получили название Кревских слобод подобно тому, как у нас существовали встарь патриаршие слободы. По превращении их Гедимином в город жители сохранили за собою прежнее название свое и зависимость от Креве. Поэтому верхний замок, или крепость, в котором жил великий князь, называли Пиле-Калнс, т. е. горный замок, а нижний, обиталище Креве-Кревейто, Креве-Пиле, т. е. Кревский замок, или город; но с течением времени переделали это название: русские в Кривой город, поляки в Krzywygrod, латинское духовенство в Castrum curvum, а рыцари в Cromhaus, несмотря на то что Вильна в те времена отнюдь не имела никакой кривизны, напротив, отличалась широкими, прямыми улицами, передавшимися под прямым углом и образовавшими правильные, квадратные кварталы, как видно из плана ее, снятого в 1550 году и находящегося как в Виленской городской думе, так и в географическом атласе Бэмера, изданном в Нюрнберге в 1610 году.
XVI. Загадочная смерть Кейстута
Высокопоэтическая личность Кейстута доныне живет в народных песнях, преданиях и легендах Литвы и особенно Жмуди.
По смерти Гедимина сыновья его Ольгерд и Кейстут заняли княжеские престолы: первый в Литве, со столицею в Вильне, а последний на Жмуди, со столицею в Троках.
Кейстуту понравилась знаменитая красавица, жрица богини Прауримы (вайделотка) Бирута, семнадцатилетняя дочь жмудского байораса (боярина) Видымунда: он похитил ее в Полунге (Полангене) от алтаря богини, увез к себе в Троки и женился на ней в 1348 году. Кейстут имел от нее сыновей: Витовда (Витольда в 1350 году), Патрика, Товцивилла и Сигайлу и дочь Дануту.
Умирая, Ольгерд назначил наследником своим, по соглашению с братом Кейстутом, старшего сына своего Ягайлу (по польским источникам, Ягелло).
История не щадит красок для обрисования этого князя: она изображает Ягайло малодушным, коварным, жестоким и злым. Он находился под влиянием раба и любимца своего Войтыллы. Вступив на великокняжеский престол, Ягайло пожаловал этого раба в княжеское достоинство, дал ему Лидское княжество и выдал за него насильственно родную сестру свою Марию Ольгердовну.
Такие поступки Ягайлы не могли нравиться честному герою Кейстуту и сыну его Витовду, однолетку и другу Ягайлы. Но Кейстут молчал. Когда же узнал, что Ягайло из боязни своего дяди и по наущению Войтыллы заключил с Великим магистром ордена тайный союз на погибель Кейстуту и Витовду с тем, чтобы за это отдать рыцарям Жмудь, то поспешил хитростью овладеть Вильною и заключил обоих изменников в оковы; найдя же письменные договоры Ягайлы с рыцарями, Кейстут хотел казнить смертью преступников; но по просьбе сына даровал жизнь племяннику и приказал повесить на Лысой (ныне Крестовой) горе одного Войтыллу. Мало того, думая поразить племянника своим великодушием и тем привязать его к себе на всю жизнь, благородный Кейстут, хотя
