Они пели ему. О счастье. Это было смешно, ведь он уже много лет не просто не мечтал о нём, а и не думал. Какое счастье при их жизни?.. Зная и видя всё то, что знал и видел он! Это было бы даже не наивностью. Глупостью. А глупым он точно не был… И всё равно с восторгом нежился в волнах этого дивного чувства: счастья и радости. С ними хотелось жить. Организм, весь сведённый судорогой усталости, расслаблялся. И силы появлялись. Он плыл по этим волнам, почти такой же пьяный, какой была Нел от целительской магии. Выдохнул расслабленно:

— Хорошо!..

Стал больше отдавать своей соседке. Пусть выздоравливает. Спит. И через пару часов убежит отсюда, как в прошлый раз… А он, пока она спит, сможет обнимать её, зарываться руками в буйную гриву, прикасаться…

Недостойно пользоваться беззащитностью спящей девушки? Конечно! Кто бы сомневался!.. Вот только и он достойным не был уже много лет как. Не останешься таким с его багажом. А потому он будет делать то, от чего так хорошо. Не переходя грань, конечно. Он не насильник. Разве что, немного извращенец, как оказалось. Его устраивает общество рыжей студентки даже тогда, когда она спит. Когда он обманом добивается иллюзии близости. А сама она ровным счётом ничего к нему не испытывает. Ну, кроме презрения.

Дамиан вспомнил "рога и хвост", усмехнулся и поцеловал её в макушку. Жаль, что приступы эти закончатся… Снова прикоснулся губами к буйным кудрям. Ничего, он придумает что-нибудь. "Крайне изобретательный, настойчивый, беспринципный и мстительный". Такую характеристику, кажется, давали ему, в своё время, многие преподаватели академии?..

Глава 21

Нел проснулась через несколько часов. Одна. Расслабленно потянулась и улеглась на спину, раскинув руки. На этот раз она помнила всё…

И испытывала искреннюю благодарность к Лавилю. Ну, не чудо ли?.. И, тем не менее, так и есть. Он молодец! Сострадательный лекарь и человек, способный, как оказалось, на благородство. Помогал ей из последних сил. Защищал. И не пытался выпятить свою помощь, чтобы добиться благодарности.

Что там говорил о нём Элвин? Лекарь, способный на истинное сострадание? Она ещё, помнится, возмущалась… Как хорошо сознавать, что старый ректор был прав. Об этом и Альтея пыталась сказать ей. А она сердилась на её "всё не чёрное и не белое". Не хотела понять, что люди сложнее.

Сегодня она словно повзрослела. Увидела Лавиля, а через него и многих других. Они тянут лямку своих обязательств и горестей и иногда срываются. Потому, что им тоже одиноко и хочется тепла. Всего того, что так привычно имеет простой люд и считает таким обыденным. Дормерские маги благодаря вывертам магии и селекции, что практиковалась до сих пор, стали настолько смертоносны, что нормальные отношения для них почти невозможны.

Нел вспомнила Чёрного Палача, который мрачной тенью проходил по замку Наместника Лиметты. Он никого из служащих не обидел там и словом, но его боялись до дрожи. После тех трёх девушек и "стен Лиметты"… Считали исчадием. Прикрыла глаза и будто воочую увидела Мара сейчас. Его глаза остались такими же чёрными, но сколько жизни сияло в них! И то, что раньше считали мрачностью, нелюдимостью и "дурной" кровью, оказалось всего лишь одиночеством… Счастье изменило его. Позволило проявиться тому, чего раньше никто не замечал.

Как трепетно любит он Альтею! Не только, как пару. Он воздаёт ей должное во всём, будто душу её видит… Это понятно всем сидхе, кто хоть раз видел их вместе. А потому, его простят… Тем более, что Ланель с Лариди постараются.

Нел расслабленно улыбнулась. Хитрецы поступили умно. Они не стали мешать народу излить гнев. Позволили Чёрному Палачу и ши столкнуться… Мар вёл себя достойно. Это видели все. И только тогда Ланель в "приватных" беседах начал делиться со всеми подряд, что Адельмар, оказывается был связан клятвой подчинения, когда отправился подавлять мятеж. И тем не менее, он не вступил в Гарнар…

Что сказать? Мара простят, а вот королю Дормера открутил бы голову любой северянин, дай ему волю. Хотя сейчас, Нел не была уверена, что и король Дормера такое уж чудовище…

Она словно чувствовала этих слишком сильных и таких одиноких, озлобленных магов. Каждый из них справляется с напряжением по-своему. Лавиль, наверное, с помощью женщин. Однажды сработало и он привычно прибегает к этому "средству". Другие срываются в ином. Игры во власть, желание подавить соперника. У каждого своё.

— Как у Дастона! — шепнул внутренний голос.

Что ж! Она понимала и его. Властный отец, наверняка, действовал именно так. Не разбираясь в средствах. И он пошёл по тому пути… А потом кричал ей в лицо, что она ничего не понимает. Кого он пытался убедить? Себя, наверное, тоже… Быть может он пожалеет однажды, об Ильге. Наверное, и Лавиль помнит и винит себя за то, что однажды воспользовался юной горничной в огромном чепце, чтобы сбросить невыносимое напряжение…

Она не оправдывала их всех. Просто поняла. И простила. Не зря, кто-то из мудрых сказал, что понять и значит простить… Она, конечно, не расскажет Лавилю о дочери и не распахнёт объятия Дастону. Будет бороться с ним. Она просто не будет их больше люто ненавидеть.

Нел села на постели. Всмотрелась в яркий день за окном. На душе легко. Словно она сбросила невероятный груз, который отягчал сердце. Она ведающая и должна хранить жизнь. Любить жизнь и живущих. Она будет учиться…

Нелли смотрела на солнечные лучи, что плясали перед нею, широко раскрыв глаза. Впитывала не только красоту. Но и истину. Потому их и боялись дормерские маги. Ведающая не крушит защиту и не ломится сквозь щиты. Она идёт прямиком туда, что защитить невозможно. К сердцу.

Ни один из них не сможет отказаться от того, чтобы хоть на короткое время, почувствовать себя живым и любимым… А потом отомстить. Ведь заставить любить нельзя. Ведающую тем более. Ни заставить, ни запугать. Как жаль, что они, эти маги, не понимали, что любое существо отзовётся на любовь. Особенно, ведающая…

Нел