Шрифт:
Закладка:
– Катя? Вы? Здравствуйте. Вот уж не ожидал. Ушиблись? Я сейчас!
Андрей выходит из соседнего отсека. Он раздет по пояс, но тут же торопливо натягивает через голову потертую футболку. Улыбается Кате радостно и изумленно: будто она – загадочное инопланетное явление. Протягивает руку.
– Да я сама! Спасибо.
Не слушая Катю, Андрей подхватывает ее под локоть, помогает встать. Отряхивает сено с ее предплечий. Да что же это? Она не маленький ребенок, которого надо привести в порядок после неудачного падения. Панибратство? Забота?
– Андрей! Прекратите! Все в порядке. Я не ударилась. Просто тут темно. И я не ожидала лошади.
– Ну да, я понимаю. Для конюшни это совсем не характерное животное.
Катя хочет возмутиться, она не переваривает насмешек над собой. Впрочем, Андрей веселится так искренне и заразительно, что она…
Смеется. Снова.
– Катя, вы, наверное, за Женей. Тут такое дело. Женя сейчас катается на лошади. Кать, ей это нужно. Поймите! Знаю, что поступаю совершенно по-свински, разрешаю вашей дочке водить вас за нос, но, Кать… Они ей правда нужны. Лошади. Я был такой же. Это как наваждение, а Женька бывает такой грустной порой, что…
– Андрей, стоп. Все нормально. Я знаю, что она ходит к вам заниматься. И я не против.
– Да?
– Да.
Замолкают. Катя отворачивается от Андрея. Чем тут себя занять – в этом совершенно чуждом ей месте? Катя опасливо проводит пальцами по морде ближайшей кобылы. Теплая. И – мягкая.
Надо же.
– Я хотела спасибо за корову сказать.
– Все-таки?
– Все-таки.
– Как назвали?
– Елизавета Петровна.
– Ого!
– Ну что я могла поделать… Я дождусь Женю? Хочу, чтобы она не пряталась больше.
– Конечно. Ну, тогда давайте экскурсию.
Андрей водит ее по конюшне. Возле каждого стойла целая история в лицах: где нашел, как воспитывал, сколько лет, чем болела. Андрей помешан на своих подопечных; глаза мужчины искрятся жизнью, задором. Катя завидует его страсти. Любила ли она в жизни хоть что-то с такой энергией и радостью?
А лошади действительно довольно симпатичные. Кате нравится их грация и гордая постановка голов.
Все равно никогда бы не села на этих чудовищ верхом! Ни за что.
– Кать, а как у вас вообще? Справляетесь? Только не надо снова на меня кричать! Я просто спрашиваю, никакого подвоха.
– Не буду кричать.
Возможно, ей действительно надо научиться принимать помощь от других людей. Вряд ли она вытянет холод этой зимы в одиночку. И Катя вдруг покорно рассказывает Андрею о сломанном котле, вымерзающем доме, ледяной воде в ведрах.
Андрей слушает, не перебивает, хмурится.
– Спасибо, что рассказали. Пожалуйста, не упрямьтесь. Я помогу.
Дверь в конюшню открывается: уставшая и взмокшая Женька за повод ведет белую кобылу. Останавливается, увидев маму. Смотрит настороженно.
Катя мягко улыбается дочери.
А потом поворачивает голову обратно, к Андрею.
Кивает.
Глава 28. …Наташей
Снегопад в такой ветреный день, как сегодня, – просто изощренное издевательство над людьми. Особенно если эти люди – кинологи. Особенно, когда за утро пришлось хорошенько выгулять целых четыре партии собак.
Промерзла каждая Наташина косточка, слезятся глаза, окаменели пальцы ног. Кутайся не кутайся, вязкий холод просачивается сквозь одежду, сковывает тело, замедляет мысли.
А ведь еще и в магазин придется топать – через всю деревню. Метель за забором бушует сильно злее. Но есть-то надо не только собакам (они – хвала Андрею! – подстрахованы центнером отборного корма), их хозяйкам питание необходимо ничуть не меньше.
Наташа застегивает дополнительную жилетку – натянула ее утром прямо поверх пуховика. Не до стиля сейчас. И даже не до удобства. Как только Анюта выдерживает столько времени на холоде? Третий час подряд занимается с собаками. Прежде чем выйти за ворота, Наташа обходит дом, некоторое время наблюдает за работой подруги.
В последние пару недель та будто помешалась. С утра до вечера Анна пытается воплотить в жизнь дурацкую, по мнению Наташи, идею: учит гончих (здоровых) бегать в упряжке.
Разве не бред? Гончие – не хаски и не лайки, их длинные сухопарые тела вовсе не предназначены для перевозки тяжестей. Да и в чем смысл такой дрессуры? Лишь собак нервировать. Однажды Наташа попробовала высказать сомнения вслух, Анна резко ее осадила: я руководитель приюта, мне решать, какие тренировки кому полезны, в твои же личные тренировки я не вмешиваюсь, нет? Слово «личные» Анюта произнесла по слогам, растягивая гласные буквы. И внимательно заглянула в глаза подруги.
Отвела глаза Наташа вовсе не потому, что стыдилась: нет дурного в ее занятиях забавной восточной гимнастикой. Просто ярость Анны… она… Ослепляла.
Впрочем, за вспышку Анна тут же извинилась: не обращай на меня внимания, Принцесса, просто настроение дурное, видишь, псины не в себе сегодня, не выходит у меня каменный цветок, пока не выходит. Анна довольно быстро сумела отыскать внутри что-то, чтобы улыбнуться (пусть и криво) своей Принцессе, а Принцесса рискнула спросить: зачем упряжка?
– Колдун велел.
Колдун. Велел.
Такой вот ответ.
Довольствуйся, Наташа.
Впрочем, какая разница, чему тренировать собак. Самое важное – занимать мозг животных, постоянно развивать, дарить им чувство значимости, не позволять распускаться. Таково мнение кинолога Анны. Наташа его разделяет.
Она же разделяет все убеждения подруги. Да? Нет?
Конечно же про наказ колдуна Анна выдумала. Когда не хочется отвечать на вопрос «ты куда?», в ответ бурчишь «на Кудыкину гору»… Ведь так?
От ежедневной йоги болит каждая Наташина косточка, походка стала разболтанной (саму себя Наташа шутя сравнивает с шарнирной куклой-марионеткой), а изгибы любого более или менее мягкого кресла дарят телу почти невыносимое наслаждение.
Но больше всего от занятий с Олегом Наташе хочется танцевать и смеяться.
Неплохой результат. Нет?
И напрасно Анна постоянно злится на Олега. Чем бы ее йог ни раздражал, а вреда он точно не приносит. Сплошь – пользу. Взять хотя бы пресловутую упряжку. Кто ее для Анны сделал? Два дня парень в сарае возился, чертежи даже какие-то нарисовал – нагрузку пытался вычислить. И что? Даже сдержанного «спасибо» Олег от Анны не дождался. Это просто невежливо.
Конечно, Наташа ситуацию выправила, поблагодарила за подругу. Восхитилась тщательностью работы. Уважительно погладила мягкие кожаные ремни повода и шершавое дерево саней. Поулыбалась робко.
И теперь каждое утро Анна упрямо встегивает в свою новую упряжку возбужденных гончих. Учит нестандартному.
Лена, между прочим, ни разу еще не присоединилась к занятиям Олега и Наташи. Наверное, к лучшему – Наташа всерьез побаивается строгую спутницу своего гуру. Лена кажется такой… непримиримой.
Бывают ли йоги-фанатики?
Три или четыре раза Наташа (против своей воли) оказывалась свидетелем бурных споров
