разговора не получится, но не учла, что Александр Григорьевич прежде всего человек дела, иначе не накопил бы такие капиталы и, когда все пошли слушать игру на рояле, Ирину и Леонида Александровича пригласили в кабинет к барону.

Разговор получился неожиданно открытым. Строганов сразу заявил, что ему очень интересны все разработки и он готов участвовать капиталом во всех проектах, даже тех, которые еще не озвучены.

— Уж не на нефть ли намекает, — подумала Ирина, а вслух спросила:

— Какие это проекты неозвученные вы имеете в виду?

Строганов и глазом не моргнул, ответил:

— Ирэн Леонидовна, давайте не будем ходить вокруг да около. Я знаю, что на приёме у императора вы говорили про резину и про «чёрную кровь». Вы слишком громко об этом сказали, а во дворце много ушей, и такую информацию сразу услышали.

Ирина задумалась. С одной стороны, Строганов ей нравился и производил впечатление человека порядочного, да и был отцом Анны, которая стала Ирэн хорошей подругой, а с другой стороны, так складывались обстоятельства, что никому нельзя было верить. А тут такие перспективы.

Строганов терпеливо ждал, поглядывая то на Ирэн, то на Леонида Александровича.

Наконец Ирина приняла решение, которое ей показалось оптимальным:

— Александр Григорьевич, давайте так, я сейчас связана договором с императором, и не знаю, что я могу сказать, а что нет. Но могу вам пообещать, что вы станете участником концессии* и первым узнаете, где и сколько земли надо приобретать.

(*Концессия —это форма государственно-частного партнерства, которая предусматривает передачу государственного имущества на определенный срок частному инвестору, который должен осуществить строительство (реконструкцию) переданного имущества и имеет право получать доход от его использования.)

Да, этим Ирэн открыла, что проект есть, и возможно снова поставила под риск себя и детей, а возможно, что и приобрела надёжного партнёра, который имеет капиталы, чтобы осилить то, что она задумала.

А вот резину они обсудили сразу. Строганов обещался продумать возможности сбора и переработки одуванчиков, составили документ, который передали законникам. Со стороны Ирэн это, конечно, будет Поликарп Афанасьевич.

Пора было закругляться, на следующий день Ирэн ждал первый бал во дворце. Надо было подготовиться.

Ирэн с улыбой подумала, что Прасковья Валуевна снова будет ворчать, что Ирэн не выспалась и теперь у неё будут круги под глазами.

***

Как Ирэн предполагала накануне, утро началось с громкого голоса госпожи Гайко.

— Во сколько барыня приехала?! За полночь?! Ирэн! — бесцеремонно прозвучало от Прасковьи Валуевны, которая, не стесняясь зашла в спальню. Вслед за ней прошмыгнула Танюша, которая снова убежала от няньки, и запрыгнула к маме на кровать. Ирина обняла Танюшу и подумала, что теперь её будут ругать меньше, всё-таки при ребёнке Прасковья Валуевна не станет громко ругаться.

Но Прасковья Валуевна своё дело знала:

— Танечка, а где твоя нянюшка?

— Там, — Танюша пальчиком указала на дверь.

Госпожа Гайко распахнула дверь, там действительно оказалась Глаша.

— Так, милочка, ребёночка взяла и иди занимайся, мама сегодня занята, она вчера гуляла до ночи, — на этих словах Прасковья Валуевна укоризненно взглянула на Ирэн, — и как теперь прикажете за два часа всё в порядок привести.

— Как за два часа?! — Ирину охватил ужас, но оказалось, что ещё шесть часов до выезда, это просто Прасковья Валуевна преувеличила.

Но госпожа Гайко знала, что говорить, потому что Ирина сразу проснулась, а все остальные прониклись важностью момента.

Даже Танюша, которой ну очень хотелось «поиглать с мамой», тяжело вздохнула, но разрешила себя увести.

В процессе подготовки Ирина поняла, что дамы в девятнадцатом веке были гораздо более изощрённые в подходе к созданию образа для бала.

Ирину вымыли, предварительно отмочив в ванной с травами, на глаза положили мешочки, тоже наполненные какими-то травами, волосы промыли несколько раз и мылом, которое в достаточных количествах было привезена, и потом травяными отварами.

Прасковья Валуевна была рядом, и рассказывала, что в её время не было вот такого мыла и кримов, а травы они были всегда, и уже тогда женщины Стоглавой не гнушались использовать дары природы.

— Это сейчас, — говорила господа Гайко, — понамажут непонятно чем лица, то ли мукой, то ли ещё чем, потом ходят прыщавые. В наше-то время не было такой гадости, что из Кравеца и Бротты к нам везут, всё своё, натуральное.

После всех процедур Ирине дали часик полежать и перекусить. Прасковья Валуевна разрешила только бульончика куриного, да кусочек мяса отварного.

— А то будешь там булькать животом. Знаю я этих дворцовых красоток, понажрутся пирожных и ходят «духа пускают» под широкие юбки.

Ирине стало смешно, она представила какой «аромат» стоит в бальной зале.

Прасковья Валуевна поняла это по-своему:

— А ты веером-то веером, если что от носа отмахивай.

Ирина не выдержала и расхохоталась

Госпожа Гайко улыбнулась:

— Ну вот и настроение поднялось, а то лицо такое, словно думу думаешь за всех.

Ирина про себя вздохнула: — а ведь и правда думаю.

Наконец настало время надевать платье, а поверх платья на шею на красивой голубой ленточке, Ирэн надела орден Святой Анны.

Прасковья Валуевна взглянув на Ирэн всё-таки не сдержала слёз.

— Горжусь я, Ирэн, что ты дружбу со мной водишь, и полюбила тебя ну вот как дочь или сестру младшую.

— Спасибо вам, — сказала Ирэн, обнимая женщину, — вы вон своих дочек забросили, мною только и занимались сегодня

— Да ладно тебе обниматься, платье помнёшь, — Прасковья Валуевна отвернулась и украдкой вытерла рукой уголок глаза, — всё, сиди, ничего не делай, жди вместе поедем.

***

Ко дворцу было сложно подъехать, но карета наместника имела свои преимущества. Герб императора, перечёркнутый мечом, символизирующим передачу власти на местах, сделал своё дело. Карету наместника Гайко пропустили без очереди вместе с великими князьями, даже вперёд герцогов и графов.

Сперва всех распределяли в большом холле, из которого уже