— Семён Никитич — справный казак. Более того, именно от него и других старшин, попираемых Ефремовым, я и получил сведения о казнокрадстве. А вот про связи с шамхалами мне донесли в Астрахани другие люди.

* * *

— Да плевать я на тебя хотел, выблядок немецкий, — прохрипел висящий на дыбе атаман, — От вас православным одни напасти. Как короновался бесноватый Петрушка, так и не стало жизни на Дону. А теперь дай мне спокойно умереть. Я вам, извергам, всё сказал.

Ефремов оказался на удивление крепок духом. Только палач Шешковского знает своё дело. Не буду описывать пытки, но ломали преступника с явным умением, заставив заговорить.

Если брать сам арест атамана и его ближников, то всё прошло спокойно. Казакам давно надоел этот павлин, который ещё и получил должность по наследству. Только отец нашего героя был действительно отличным воином и толковым правителем. А его отпрыск надежд не оправдал. Пока Данила Ефремович был жив, добровольно уйдя с должности, Степан особо не чудил. А вот далее полезли демоны, овладевшие разумом нового атамана. Ему не хватало денег и почестей. Наш герой решил замахнуться на большее.

Если кратко, то Ефремов вступил в сговор не только с кумыками и черкесами. Он состоял в переписке с великим визирем Чорлулу, обсуждая создание независимого донского государства и поддержки его со стороны османов. Одновременно наш герой запрашивал у Екатерины возможность по увеличению своих полномочий. Атаман просто хотел превратить земли войска в собственную вотчину. Понятно, что всё было сложнее. И наши власти, как всегда наломали дров. Нельзя считать свободолюбивых казаков чуть ли не крепостными крестьянами. Представители столицы гнули казаков под себя, часто не учитывали их мнения, да и старшин низвели чуть ли не до слуг. Что не отменяет предательства Степашки.

— Мне любопытно, а как бы ты смотрел в глаза обычным казакам? Их же надо было убедить пойти на предательство. Но я ведь вижу, что большая часть не мыслит себя без России и считает тебя ряженым скоморохом.

Атаман поднял голову и попытался изобразить ненависть. Но сосуды в его глазах полопались, что вызывало больше жалость, нежели страх.

— Твои сатрапы довели народ. Казаки в любом случае восстанут, и не я тому причина. И Кондрашка Булавин покажется тебе обычным ушкуйником по сравнению с новым вожаком бунтовщиков, — ухмыльнулся Ефремов, обнажив рот со сломанными зубами, — Думаешь, все готовы плясать под немецкую дудку? Мы вас ненавидим!

Арестант опустил голову, а я поднёс к носу платок. Уж больно неприятно пахнет в помещении и от несколько раз обделавшегося человека.

— А что мешало тебе начать решать трудности казаков? — задаю вопрос, не надеясь на ответ.

Встаю со стула и ещё раз оглядываю мерзкую картину. Висящий на дыбе человек, расторопный палач и чего-то черкающий пером секретарь, вызывают исключительно неприязнь. Хотя именно я и виноват в случившемся. Ведь местные старшины написали немало жалоб на произвол атамана. В будущем надо быстрее реагировать на сигналы из провинции. Ведь из-за дурости и предательства Ефремова могла пострадать кампания против османов. Тут держава тратит последние гроши на помощь армии, а какой-то ухарь разворовывает деньги, ещё и пытается договориться с врагом. Ещё надо учитывать возможность бунта, ведь многие станичники недовольны попиранием их прав.

Понятно, что для меня это хороший урок. Но ведь это не единственный пример воровства и предательства. Как бороться с подобным отношением к собственной державе? Откуда у людей вообще такие мысли? Можно понять малороссийских казаков, там всегда хватало ненавистников России и попросту предателей, готовых за деньги продаться хоть крымскому хану, хоть австрийскому императору. Только донские и яицкие казаки не такие. Однако, мыслей о противостоянии и даже откола от Санкт-Петербурга среди них хватает. Чую, что мне предстоит огромная работа, которая только началась.

[1] Алексей Иванович Иловайский (1735 — 1797) — наказной атаман Донского казачьего войска, генерал от кавалерии. Родился в 1735 году. Отец его, Иван Мокиевич, был долго в плену у черкесов, пострадал за отказ принять ислам и, после двух неудачных попыток бежать, спасся, по семейному преданию, получудесным образом.

[2] Степан Данилович Ефремов (1715 — 1784) — войсковой атаман Донского казачьего войска (1753–1772) из рода Ефремовых. Сын Данилы Ефремова.

Глава 13

Октябрь 1766 года, Москва , Российская империя.

— Как такое возможно? И почему разбирательство идёт четыре года?

Возвращение в Москву не добавило мне хорошего настроения. Вроде радуйся и отдыхай, ведь проделан столь долгий путь. Ещё больше выполнено дел, хотя многие предстоит заканчивать в ближайшее время. Но и груз нерешённых задач тягостным бременем лёг на мои плечи. А плохие новости не прекращают поступать. Может, я излишне переживаю и пропускаю всё через себя? Другой правитель относился бы к сложившейся ситуации проще. Ведь нельзя надзирать за всем, происходящим в стране. Не знаю.

Мне невдомёк, как предыдущие императоры жили с таким ворохом неразрешимых противоречий и произвола губернских властей. Нужно быть совершенно далёким от государственных дел человеком, дабы не знать о творящихся бесчинствах. Понятно, что воруют везде. Только в других странах как-то борются со столь пагубным явлением. В германских землях уж точно. Это происходит как в небольшом Брауншвейге, так и мощной Пруссии. По крайней мере, оба тамошних правителя с гордостью сообщали, что самыми жёсткими мерами отучают своих чиновников разворовывать казну и брать мзду. Так почему русские монархи не брали пример с немцев? Ведь в остальном они тщательно старались походить на европейских соседей.

Ладно, воровство. Я только вернулся из поездки в Первопрестольную, где вельможи умудрились устроить грандиозную встречу блудному императору, как был огорошен ужасной новостью. Удивительно, что ранее мне о ней не сообщили, дело ведь необычное.

Уже четыре года, как идёт следствие над Дарьей Салтыковой, обвинённой в многочисленных убийствах и насилиях над собственными крестьянами. А ведь дело могли в очередной раз замолчать, не попади оно на глаза Екатерине. Для меня загадка, почему немка тянула столько времени. В моём же случае ощущается злонамеренные действия. Кто-то явно хотел утаить произошедшее и замять расследование. Хотя оно уже толком и не производится. Благо люди Шешковского обратили на это внимание.

Собственно, со Степаном Ивановичем, доном Алонсо и Еропкиным я сейчас обсуждаю старательно замалчиваемый процесс. Понятно, что присутствующие не виноваты. Глава экспедиции занимается политическим сыском и казнокрадами. А испанец с московским