– Пожалуйста, Эрвин, скажете потом, когда будет – если будет – больше времени для обсуждений. Давайте вернемся к многомировой запутанности, хотя идея вам не нравится.

– Хорошо, – согласился Казеллато.

– Я вам покажу кое-какие прикидки. Здесь есть доска?

Казеллато поднялся и церемонно подал Эйлис руку.

– Никак не привыкну, – уныло произнес он. – Вижу молодую красивую женщину…

Физик раздвинул шторки на стене, сделанные под цвет побелки. Под ними оказалась белая же доска с полустертыми следами прежних записей: формулы, числа, графики. Казеллато достал из ящика письменного стола пачку фломастеров, губку, вытер доску, продолжая говорить: – Одно дело – что-то прочитать по теме расстройства идентичности, и совсем другое – говорить с молодой красивой женщиной, ничего не понимающей в квантовой физике, о проблемах нелинейности уравнений Шредингера и квантовой запутанности вселенных. Послушайте, Алекс, наверно, это неприлично, но я спрошу. Как вы себя ощущаете… мм… в женском теле?

– Прекрасно, – отрезала Эйлис. – Пока вы об этом не сказали, я вообще не ощущал, что нахожусь не в своем теле. Субличности не испытывают неудобств, связанных с несоответствием образа и носителя. А что, это многих смущает? Не только вас?

– Конечно. Это непривычно.

– Давайте мы и об этом поговорим как-нибудь потом. – Эйлис взяла у Казеллато синий фломастер и уверенно написала длинную формулу, начав с верхнего левого угла доски. Казеллато смотрел, как зачарованный, тихо бормоча:

– Ну да… дельта фи, интеграл по пути, дельта пси, оператор состояния…

– Что вы бормочете? – раздраженно сказала Эйлис. – Вы следите за идеей?

– Да, – пришел в себя Казеллато. – А тензор Риччи зачем?

– Потому что тут… если проинтегрировать в гилбертовом пространстве…

Через полчаса Казеллато ходил по комнате из угла в угол, не обращая внимания на Эйлис, стоявшую у доски и сложившую руки под грудью.

– Где-то ошибка, – сказал он наконец.

– Но вы ее не видите, – буркнула Эйлис, разглядывая покрытую формулами доску. – А не видите, потому что ее нет.

– Я бы предпочел подумать и все вывести самому. Разумеется, используя ваши граничные условия и, хорошо, так и быть, нелинейные члены, физический смысл которых для меня по-прежнему неясен.

– Нет времени, – отрезала Эйлис. – В любую минуту я могу уйти, и один бог знает, когда мы сможем продолжить. Если вообще когда-нибудь сможем.

– О’кей, допустим, все верно. Это решает проблему орбит, проблему отсутствия звезды Волошина в Солнечной системе, проблему запутанности Гордона и субличностей… простите за…

– Ничего, все в порядке.

– Все равно непонятно, почему в момент перехода «Ники» во вселенную номер два доноры впали в кому. Насколько я понимаю, они сохранили часть сознания, связанную с…

– Часть? Сознание, Эрвин, или есть, или нет.

– Ну как же? Кома – это отсутствие сознания, отсутствие контакта с внешним миром. Мой отец был… неважно. Просто я знаю об этом не понаслышке. Овощ. И в то же время вы, Алекс, общаетесь с… ну, фактически с собой.

– Иногда, – сдержанно сказала Эйлис.

– И ваш… то есть вы… были оба в здравом уме и твердой памяти.

– Безусловно, – помедлив, согласилась Эйлис. – Я не могу объяснить, но ясно, для меня, во всяком случае, что это тоже один из результатов запутанности.

– В принципе, да, – Казеллато дописал красным фломастером в уравнение еще один член – состояние взаимной запутанности пси-функций А и А1. – Так, по-вашему?

– Так, – согласилась Эйлис. – То есть вы согласны, что необходима нелинейная составляющая. Волновые функции здесь перемножаются, а не складывается.

– Перемножаются – задумчиво повторил Казеллато, глядя не на доску, а в глаза Эйлис. Она не отвела взгляда, а Казеллато, как ни старался, не разглядел там Панягина. Точно так смотрела сама Эйлис, когда он присутствовал вчера при разговоре с ней Арчера, приглашенного психиатра, светила психиатрии, вечного оппонента Штрауса. Взгляд женщины, для которой квантовая физика – китайская грамота. Как это может соединиться в одном… одной…

– Пусть так. – Казеллато отвел взгляд. – И что?

– В уравнении шесть субъектов, находящихся в запутанном состоянии. Два субъекта – Гордон и я – запутаны друг с другом. Вот эти функции, так? И одновременно наши квантовые состояния запутаны с состоянием Эйлис Гордон, причем Эйлис запутана с нами и больше ни с кем из команды, в то время как я и Гордон запутаны со всеми остальными субличностями – с Чедвиком, Неелем и Сеном. И еще, насколько можно судить, каждая субличность – я в том числе – запутана со своим донором на Земле, но только со своим, без пересечений. Сложная система запутанных состояний, верно? Особенно если учесть, что система находится не в одной вселенной, а в двух. То есть квантовые состояния вселенных запутаны тоже. Более того, мы понятия не имеем, какие еще типы запутанностей присутствуют и как их учесть в уравнении, которое и без того катастрофически сложно.

– Вселенные, безусловно, запутаны, – согласился Казеллато. – О такой возможности я писал в…

– Помню. Но в той статье вы не дали математического обоснования.

– Я не смог. Пришлось бы ввести слишком много, на мой взгляд, новых скрытых параметров, что противоречит неравенствам Белла.

– Нет! В том-то и дело, что не противоречит. Неравенства Белла написаны для случая одной замкнутой системы – одной Вселенной, иными словами.

– Вы хотите сказать, что неравенства нуждаются в новой формулировке?

– Конечно. Вы не согласины?

Казеллато помолчал, разглядывая записи, заполнившие уже всю доску.

– Новая формулировка никак нам не поможет, – сказал он, закрыв фломастер колпачком и положив на стол, показывая, что дискуссию пора закончить ввиду ее полной бесплодности.

– Должна помочь! – убежденно сказала Эйлис. – Мы пока не понимаем физический смысл всего этого, – она ткнула пальцем в доску. – Между тем здесь должна быть возможность нашего возвращения.

– Добавить еще пси-функции для Энигмы, звезды Волошина, планет Солнечной системы…

– В принципе, нужно добавить, чтобы система уравнений стала более полной.

– Она все равно останется неполной!

– Конечно, но…

Эйлис отвернулась к окну.

– Есть другие варианты? – тихо спросила она.

Казеллато промолчал. Он не видел физического смысла и в уравнениях, записанных на доске. Возможно, все правильно. Нужно проверить, нет ли ошибки – математической, логической или в физических предположениях. Допустим,