Мне было сложновато относиться к Кипу Сильвестру как к начальнику: я знаю его с двух лет, он был директором, когда я сама училась в школе. Я приветливо улыбнулась Дженнифер, и она расплылась в ответной улыбке, но, когда она посмотрела на Билли, на ее лице появилась мечтательная гримаса.

– Какая прекрасная новость, – благосклонно проронил Билли, сопроводив слова кивком в мою сторону.

– Вы сегодня поете, мистер Уинстон? – ласково спросила Дженнифер. Голосок у нее был сладкий, как банановый торт.

– Пою. Вернее, пел… – Билли обернулся. – Зависит от того, останется ли Клетус – мы вместе приехали.

– О-о, надеюсь, мы не опоздали вас послушать? Я просто не переживу, если не услышу вашего пения!

Лицо у Билли стало немного озадаченным и даже слегка напряженным.

Мой директор попытался скрыть гримасу снисходительной улыбкой (которая только подчеркнула его гримасу).

– Что за ерунду ты говоришь, Дженнифер, – укоризненно сказал он, коротко рассмеявшись и бросив на Билли смущенный взгляд.

У Дженнифер вытянулось лицо и порозовели щеки. Мне стало ее жаль.

– Простите, я вечно говорю глупости… Должно быть, переутомилась сегодня в пекарне…

– А я обычно говорю – во мне положительного только реакция Вассермана! – поспешила я прийти на выручку, смеясь собственной шутке, однако скандализироованные взгляды и наступившее молчание дали понять, что черный юмор до Теннесси еще не дошел.

Я напомнила себе – то, что я считаю уморительно смешным, как тот же костюм сексуального Гэндальфа, нередко навлекает всеобщее порицание и вызывает ужас у окружающих. Вечно я как круг среди квадратов.

И тут до моего слуха донесся смех – вернее, чья-то попытка его сдержать. Я обернулась и чуть не поперхнулась от неожиданности, потому что за спиной у меня стоял Дуэйн Уинстон. Он явно изо всех сил боролся с непрошеным смехом, а сапфировые глаза искрились от недосказанности.

И тут я чуть снова не поперхнулась, потому что, если я не ошиблась, Дуэйн смотрелна меняпламенным взглядом.

Оторвавшись от моих глаз, он взглянул на Билли, затем на Дженнифер и директора Сильвестра, будто всегда только так с людьми и здоровался.

Не успела я опомниться, как его внимание снова переключилось на меня.

– Джессика, у тебя есть минута? – спросил Дуэйн, понизив голос.

Я кивнула.

– Прошу простить нас, – пробормотал Дуэйн, взял меня за руку и повел к открытой двери.

В коридоре мы сразу слились с толпой. Музыка была громкой, но я почти не обращала на это внимания. На полпути к столу с пожертвованиями он переплел наши пальцы, и мы держались за руки до самого кафетерия, отчего сердце у меня застряло в самом горле. Я очень надеялась, что Дуэйн снова поведет меня за кулисы, но он не стал этого делать.

Он подвел меня к одному из длинных столов в углу, где никто не сидел. В бывшей школьной столовой было людно, но гул голосов означал, что наш разговор никто не услышит.

Дуэйн отодвинул для меня стул, дождался, пока я сяду, и сел рядом. Я вдруг разучилась садиться. Сидеть показалось совершенно незнакомым занятиям. Я предельно сосредоточилась на том, как и что надо ставить и сгибать.

К счастью, Дуэйн заговорил раньше, чем я окончательно врубилась, как это делается.

– Я тут думал… – начал он, положив руку на стол слева от себя (и справа от меня), и пригвоздил меня к месту пристальным взглядом.

– О чем? – Мне не хватало касаний его руки, и я гадала, будет ли неприличным дотянуться до его ладони и сжать пальцы.

– Значит, ты уедешь, как только сможешь, и произойдет это, по твоим прикидкам, года через два, так?

Меня несколько обескуражил этот вопрос – я-то надеялась, Дуэйн заведет речь о субботнем свидании и даст мне возможность извиниться и все объяснить. Я ломала голову, как направить разговор в нужное русло, но ничего не придумала.

И я ответила на вопрос Дуэйна со всей честностью:

– Скорее уж года через полтора или два с половиной, смотря сколько денег удастся накопить.

Он прищурился и кивнул. Его рука поднялась к подбородку, и Дуэйн задумчиво почесал свою бороду. Так мы и сидели – он почесывал бороду и смотрел на меня, а я смотрела, как он смотрит на меня и почесывет бороду.

Вдруг Дуэйн сказал:

– А что ты скажешь, если я предложу встречаться ближайшие двенадцать месяцев, но только двенадцать месяцев, и не больше?

Кто? Что? Встречаться?

Сказанное не сразу дошло до меня. Мне понравилось слово «встречаться», а вот «только двенадцать месяцев» показалось подозрительным.

– Гм… я… А почему именно двенадцать месяцев?

От моего вопроса Дуэйн словно немного расслабился, и взгляд повеселел.

– Потому что при таком раскладе мы расстанемся задолго до того, как ты уедешь. Срок хороший – достаточно, чтобы узнать друг друга и приятно провести время, но не привязаться, чтобы потом было больно.

Сердце в груди вытворяло странные и совершенно неожиданные трюки. Если я правильно поняла Дуэйна – а я не сомневалась, что так оно и есть, – он предлагал мне стать его секс-партнершей на ближайший год. Из девушки, за которой он намеревался ухаживать, я превратилась в особу для интрижки. Куда делось уважение?

Я двинулась на стуле – не потому, что было неудобно пятой точке, а потому, что мозг готов был взорваться.

Мое неудовольствие казалось лишенным смысла – ведь это то, чего я хотела… Или нет?

«Нет, такого ты не хотела», – ответил голос в моей голове.

Иногда я абсолютно отказываюсь себя понимать.

– Значит, мы… – Я облизнула губы, медля с ответом. Когда я вновь обрела голос, он звучал хрипло, и подступили слезы. – Будем просто трахаться несколько раз в месяц?

Дуэйн покачал головой и подался ближе. Я поразилась, каким суровым сделалось его лицо.

– Нет, я не этого хочу. Тебе придется вложиться в отношения целиком. Мы будем ходить в кафе, в кино, звонить друг другу, переписываться. Я займусь твоей машиной –Mustang, который ты оставила у меня перед домом, – я понаставлю всяких ненужных штуковин, потому что ты моя девушка. Можешь приезжать к нам в дом и проводить время со мной и моими братьями. Вот как мы проведем эти двенадцать месяцев – или меньше, если выяснится, что мы не подходим друг другу.

Дуэйн еще не договорил, а я уже задыхалась от любви. Вообще я испытала странный душевный подъем, будто ненароком воспарила над стулом.

– Значит, ты по-прежнему хочешь за мной ухаживать?

– Да, – кивнул Дуэйн.

– В течение двенадцати месяцев?

– Ага.

Я уже не пыталась скрыть улыбку.