– Я всегда завидовала, что ты такая светленькая. Блондинка, как твоя мама.

– Ты хотела поговорить о моих волосах?

– Во балда! – Тина помотала головой, вытаращив глаза. – У тебя с Дуэйном Уинстоном… что?

Рот у меня приоткрылся, а брови поднялись. На секунду мне стало трудно дышать. Тина неотрывно смотрела на меня, пока я подыскивала слова.

– Да ничего, – через силу выговорила я. – Сходили на одно свидание, и все.

– Ты ходила на свидание?

– Да.

– Когда? Недавно?

– Гм, в прошлую субботу.

– То есть неделю назад?

– Да, почти.

– Но второго свидания не было?

– Нет, второго не было.

Тина медленно кивнула, все еще испепеляя меня взглядом недобро прищуренных глаз.

– А почему?

Я перевела взгляд на виниловую обивку диванчика за ее спиной, соображая, как лучше объясниться, не забывая при этом, что мы говорим о ее бывшем бойфренде, к которому Тина, возможно, еще не остыла.

– Мы поняли, что наши приоритеты несовместимы.

Тина фыркнула и нетерпеливо сказала:

– А можно подробнее? Мы не на родительском собрании!

– Ну, он хотел определенных отношений, а я – другого.

Тина сжала губы, и взгляд утратил пронзительность, будто она обдумывала мои слова. В ожидании, пока у нее в голове прокрутятся шестеренки, я попивала чай и поглядывала на меню: пирог дня – яблочный.

– Я его не ревную.

Я оторвалась от пирогов:

– Что?!

– Я Дуэйна не ревную. Мне все равно, с кем он встречается. Можете из-за меня не останавливаться.

Я ничего не ответила, потому что у меня не нашлось слов. Тина как-то не играла роли в моем решении встречаться или не встречаться с Дуэйном. Пусть это говорит о моей душевной черствости, но я напомнила себе, что мы с Тиной сидим и беседуем впервые за восемь лет, потому что еще в школе она не колеблясь променяла нашу дружбу на компанию более популярных старшеклассниц.

Да, я не собиралась учитывать фактор присутствия Тины в своей личной жизни. Это было бы глупо.

– Я только хотела тебе сказать, – продолжила Тина якобы из великодушия. – Мы с Дуэйном были вместе долгое время, и мне раньше казалось – первая любовь не ржавеет, я его никогда не забуду. Но сейчас все кончено, у меня другая жизнь. Мне ни к чему, чтобы Дуэйн по-прежнему по мне сох.

Я снова покивала, уже саркастически, и не стала отвечать. К счастью, подошла Беверли с салатами.

Я сменила тему на более, как мне показалось, безобидную, спросив Тину, какие есть новости. Началась сага о Грин-Вэллей: кузина пересказала все городские сплетни за четыре года – кто с кем спит, кто развелся, кто родил вне брака, кто подсел на наркотики или погряз в долгах. В ее описании Грин-Вэллей превратился в отвратительную убогую дыру.

Рассеянно слушая болтовню Тины, я смотрела на нее и невольно поражалась, как восхитительно она выглядит. Это было само воплощение секса – движения чувственные (даже ела она сексуально), улыбка лукавая, манящая, неотразимая. Тина могла сказать что-то вроде «Этот убогий козел получил, на что нарывался», но я почти не слышала яда в ее голосе, потому что у кузины и это выходило прекрасно.

Я вздохнула с облегчением, когда мы все съели и за Тиной приехал ее байкер. У меня кончились силы – не то сказалась долгая рабочая неделя и хандра из-за Дуэйна, не то отхлынуло цунами сексуальной энергии Тины.

В любом случае, борясь с опустошенностью и горечью, я нехотя крутила педали и очень жалела, что не купила домой ореховый пирог Дейзи.

* * *

– Чего грустная, сестренка?

Я вздохнула и крепче обняла подушку. Заснуть не получалось. Депрессия ходила за мной по пятам, и хотя я устала и пролежала в кровати, закрыв глаза, больше часа, уснуть не смогла.

Тогда я приняла душ в надежде расслабиться. Мне действительно стало чуть лучше, но Сэр Эдмунд Хиллари, мой кот с замашками маньяка, попытался укокошить меня с помощью своего лотка, передвинув его прямо под душевую кабину. Я наступила в него, лоток поехал, и я с воплем грохнулась на пол.

Если бы я жила одна, а Сэр Хиллари умел обращаться с ножом, я давно была бы мертва, и меня обнаружили бы спустя несколько дней, а то и месяцев.

Эта мысль усугубила мою депрессию. Я помылась, вытерлась и ушла на кухню. Сделав себе горячее какао, щедро сдобренное «Бейлисом», я направилась в гостиную: может, засну на диване под невеселые мысли о неминуемой и одинокой смерти от лап кота-психопата.

Но вот уже двадцать минут третьего – Джексон вернулся с дежурства. Я никогда не страдала бессонницей, и, видимо, брат что-то почуял.

– Сэр Эдмунд снова покусился на мою жизнь, – наябедничала я.

– Что, опять?

– С каждым разом он действует все более изощренно. Пожалуй, пора с ним разобраться или хотя бы перенести его лоток в подвал…

– Джесс, кот пытается тебя прикончить минимум раз каждую неделю. Тут дело не в коте. Выкладывай, что стряслось.

Я вздохнула, не очень желая откровенничать с Джексоном.

– Я сегодня ужинала с Тиной…

– С нашей кузиной Тиной?!

– Ну, да.

Джексон подошел и присел рядом на диван. Он еще не успел переодеться, снял только ремень.

– Она же крутится у шеста в «Розовом пони», – сказал брат.

– В курсе.

– А теперь еще и связалась с «Железными призраками», – недобро добавил Джексон.

– Я и об этом знаю.

– Ты поэтому такая грустная? Боишься за нее?

Я подумала. Меня и в самом деле немного беспокоило увлечение Тины байкерами, но она не казалась курицей, не способной за себя постоять. Стравит она между собой этих байкеров и не поморщится.

– Как тебе сказать… Если вспомнить, что вы с папой рассказывали о «Призраках», это безусловно опасно.

– Это банда отпетых отморозков. Если Тина будет продолжать в том же духе, то пожалеет.

– Но еще я думала… – Я громко выдохнула.

Я не знала, о чем еще думала, чтобы так себя накрутить, и плохо представляла, как вести этот разговор с Джексоном. Как-то странно обсуждать с братом Дуэйна и Тину, потому что за последние пять часов я поняла: моя депрессия напрямую связана с мыслями о Дуэйне.

– О чем ты думала? – поторопил Джексон.

Надо будет утром поговорить с Клэр или позвонить кому-нибудь из подруг по колледжу.

– Джесс? – Джексон потыкал меня в плечо.

– Тебе не захочется говорить на эту тему.

– А ты попробуй.