– Я знаю тебя. Ты бы не смогла ничего с собой поделать и поехала бы через всю страну, чтобы напасть на Рависа. Ты не можешь справиться с армией в одиночку. Не можешь…

Прежде, чем я успеваю отреагировать, она снова бьет его.

– Ненавижу тебя, – говорит она, уходя.

У Петрика снова идет кровь из носа. Он стоит, сгорбившись.

– Петрик, – говорю я. – Спасибо. Правда. Ты спас ее.

А потом я следую за Темрой.

Я мало что видела в замке Скиро, когда была здесь в первый раз. Мои мысли были сосредоточены на спасении Темры и ни на чем другом.

Но теперь я иду вслед за своей сестрой по незнакомым коридорам. В отличие от пустоты замка Рависа, замок Скиро даже чересчур украшен. Камень покрывают гобелены и ковры. Стены украшены портретами, и мне жутко интересно, не являются ли какие-нибудь из них волшебными порталами в разные далекие места. Подпись художника та же – сложная путаница букв, которую я никак не могу прочесть.

Каждое пустое пространство заполнено. Животные, пейзажи, все яркое и цветущее. Скиро – любитель всех видов искусства, и это заметно в каждом уголке его замка. Он любит созидать, а не разрушать. Он ни за что не будет готов к той битве, которую ему готовит Равис.

Темра входит в свои комнаты, оставляя дверь открытой, чтобы я могла последовать за ней.

Когда мы покидали Лирасу, мы не взяли с собой ничего, кроме предметов первой необходимости. Никаких личных безделушек или сувениров, так что у Темры не было ничего из нашей прошлой жизни, чтобы украсить комнату в замке. Но ее стены заставлены книгами – держу пари, подарками от Петрика, – а к одной из стен недавно прикрепили стеллаж с оружием.

Она слишком зла, чтобы сразу говорить о том, что произошло, поэтому, пока она ходит взад и вперед по своей комнате, бормоча про свою ярость, я молча купаюсь в ванной.

Как только я умываюсь и надеваю одолженную одежду, то говорю Темре, что ухожу проведать Келлина. Как бы мне ни хотелось остаться, я уже знаю, что она в безопасности.

Теперь мне нужно знать, как дела у Келлина.

* * *

Когда я нахожу его, он без сознания, но тоже умыт, и в его руке нет стрелы, что должно быть хорошим знаком. Серута стоит над ним, протянув пальцы к ране.

Я не говорю ни слова, чтобы не нарушить ее сосредоточенность.

Вместо этого я подхожу к Келлину с другой стороны и беру его за неповрежденную руку.

– С ним все будет в порядке, – говорит целительница с закрытыми глазами. – Я избавилась от инфекции. Все, что теперь осталось, – это восстановить мышцы и кожу.

– Спасибо, – говорю я.

– Нет, тебе спасибо, – отвечает она. – Ты спасла меня. Это меньшее, что я могу сделать.

– Ты вылечила мою сестру. Думаю, что я все еще у тебя в долгу.

Она качает головой и широко раскрывает свои темные глаза.

– Это то, чем я занимаюсь. То, что я люблю. Конечно, ты меня понимаешь. Я довольно много слышала о тебе с тех пор, как вернулась. Ты работаешь с металлом так же, как я работаю с плотью. Надеюсь, ты не возражаешь, что Петрик рассказал мне. Как только он заговорил… на самом деле он начал извиняться за то, что раскрыл тебе, кто я такая, и, думаю, он почувствовал необходимость сравнять счет.

Я пожимаю плечами.

– Я не против, что ты все знаешь.

Я наблюдаю, как под тщательным присмотром Серуты плоть Келлина снова срастается.

– Твои способности более впечатляющие, чем мои.

– Это не соревнование.

– Нет, но ты спасаешь жизни, в то время как я, кажется, могу лишь разрушать их.

Закончив, Серута массирует свою левую руку правой.

– Я бы поспорила. Думаю, есть сотни людей, которые указали бы на обратное. Я уверена, что твое оружие спасло в таких ситуациях, о которых ты и подумать не можешь. Единственная разница между тобой и мной заключается в том, что я могу видеть результаты своей работы воочию.

Это добрые слова, и в этот раз я принимаю их.

– Как это работает? Твои способности? – спрашиваю я. – Ты единственный человек, обладающий магией, которого я когда-либо встречала.

Садясь напротив меня, она улыбается. И хотя она не может быть намного старше меня, кажется, что это так. Как будто каким-то образом она повидала в жизни больше, чем я. Полагаю, оттачивая свое мастерство, она успела увидеть немало смертей. Это состарило бы любого.

– Сомневаюсь, что это так. Разве там, у Рависа, ты не встречалась с Элани?

– Элани. Да, она следовала за мной практически везде, куда бы я ни пошла по приказу Рависа. У нее есть способности?

– Да. Помнишь волшебный камуфляж на двери моей тюрьмы? Это ее рук дело.

Мне требуется слишком много времени, чтобы собрать все воедино.

– Элани – прядильщица хлопка!

Я должна быть шокирована. Но я в ярости.

– Как она могла предать себе подобных!

– У нее есть свои привязанности, точно так же, как у нас есть свои.

– Но Равис ужасен.

– Тебе не нужно говорить об этом мне. Элани – вот та, кто должен это понять. Я надеюсь, что она сделает это как можно скорее.

Около минуты я молчу, переваривая новую информацию. Невидимые убийцы на дороге, солдат с лицом Келлина, тюремный камуфляж – это все Элани. Она причинила мне невообразимую боль, а я и понятия не имела, что несколько недель мы провели бок о бок.

Что бы ты сделала, если бы знала?

Я понимаю, что ничего. Ничего не могла сделать, пока была у Рависа в плену. Полагаю, что все продолжалось бы так же, как и до этого.

Я вздыхаю, пытаясь снять напряжение в теле.

– Ты все еще хочешь знать, как работает моя способность? – говорит Серута, возможно, думая отвлечь меня от боли прошлого.

В любом случае я рада этому.

– Да.

– Я могу чувствовать все части тела и могу чувствовать, что сломано, что болит. И тогда я начинаю направлять. Призываю кости вернуться на место, приказываю мышцам снова срастаться. Прошу инфекцию уйти. Я разговариваю с телом, хоть и не вслух, и оно слушается.

– Я разговариваю с металлом почти так же, – говорю я. – Но иногда вслух.

– Удивительно, как такие разные дары могут быть такими похожими.

– Ты думаешь, это дар? Что эти способности – благословение Сестер-Богинь? Или мы прокляты? Вынуждены быть пешками в руках тех, кто находится у власти?

– Богини