Социалистический реализм как метод был ограничен идеологическими рамками и по сути своей являлся тормозом, а не локомотивом для советского искусства. В 1930-е годы он превратился в откровенную агитку, стал иллюстрацией к политическим лозунгам, к сталинскому заявлению «жить стало лучше, жить стало веселей». Идеализация совсем неидеальной реальности не могла быть реализмом, равно как и сталинский режим трудно назвать социализмом.

Повсеместное применение этого самого метода превратило разноцветье нэповского искусства в серую пустыню, выделится на фоне которой хотя бы интонационно было опасно для здоровья и жизни. Не соответствовавшим методу социалистического реализма произведениям писателей, поэтов и художников было отказано в праве на существование. Многие такие произведения если и увидели свет в 1920-е, то были запрещены в 1930-е годы. Абсолютное большинство из них нашли своего читателя только после начала Перестройки.

Но и этого было мало.

23 апреля 1932 года Политбюро ЦК ВКП (б) приняло постановление «О перестройке литературно-художественных организаций»[347]. В нем говорилось: «В настоящее время, когда успели уже вырасти кадры пролетарской литературы и искусства, выдвинулись новые писатели и художники с заводов, фабрик, колхозов, рамки существующих пролетарских литературно-художественных организаций (ВОАПП, РАПП, РАМП и др.) становятся уже узкими и тормозят серьезный размах художественного творчества. <…> Исходя из этого, ЦК ВКП (б) постановляет:

1) ликвидировать ассоциацию пролетарских писателей (ВОАПП, РАПП);

2) объединить всех писателей, поддерживающих платформу Советской власти и стремящихся участвовать в социалистическом строительстве, в единый союз советских писателей с коммунистической фракцией в нем;

3) провести аналогичное изменение по линии других видов искусства…»

В течение 1932 года в Советском Союзе были ликвидированы все творческие объединения, в том числе и приближенные к власти. Вместо них были созданы творческие союзы: Союз художников СССР (1931), Союз советских архитекторов и Союз композиторов СССР (1932), Союз писателей СССР (1934).

Создание Союза писателей СССР длилось целых два года, поскольку сопровождалось многочисленными скандалами в стане «инженеров человеческих душ». Руководителем был назначен М. Горький, которого удалось выманить из эмиграции. Писатели продолжали выяснять отношения и жаловаться Сталину на Горького и друг на друга. Горький несколько раз пытался уйти в отставку, но его не отпустили.

Искусству, находившемуся в период НЭПа на окраинах большой политики, теперь было придано общегосударственное значение: прославляя историко-революционные свершения прошлого и трудовой энтузиазм настоящего, оно должно было деятельно поддерживать этот энтузиазм, обеспечивая «лучшее самочувствие» населения. Его следовало наполнить триумфальным содержанием, последовательно изгнав все двусмысленное, пессимистическое, «декадентское», не допускалось упоминать какие-либо недостатки советского общества, а только показывать борьбу хорошего с лучшим.

За это члены творческих союзов поощрялись госдачами, доступом к спецраспределителям и элитарному медицинскому обслуживанию. Собственно, это были либо чиновники от искусства, либо подрядившиеся на выполнение госзаказа вроде как вольные трубадуры.

Образ Сталина стал одним из центральных в советском искусстве и литературе. Ему посвящали повести и стихи, песни и фильмы, картины и скульптуры.

В канун празднования пятидесятилетия вождя в Ленинграде был установлен первый памятник в его честь, а город Дюшамбе стал Сталинабадом.

По мере возвышения Вождя на недосягаемую высоту все ярче проявлялись признаки синдрома имперского величия. В этом можно было воочию убедиться, просто взглянув на изменившийся облик столиц и крупных городов. На смену конструктивизму пришла неоклассика. В моду вошли богатая лепнина, большие колонны с псевдоклассическими капителями, царили мегаломания и стремление к нарочитой роскоши убранства. Стиль этот называется «сталинский ампир». Он должен был выражать силу и мощь Советского государства.

Объединения и студии конструктивистов были закрыты. Некоторые архитекторы смогли эмигрировать, другие оказались в лагерях.

Сталин нередко лично выступал в качестве цензора кинокартин, а в отношении некоторых писателей осуществлял персональную цензуру. Следствием этого стало появление такого явления, как письмо вождю от литератора.

Понятно, что такое подконтрольное творчество по определению было бесплодным и сгубило многих талантливых писателей, музыкантов, художников.

В письме А. Фадеева, в прошлом активного рапповца, а в 1946–1954 годах – генерального секретаря и председателя правления Союза писателей СССР, написанном в 1956 году в ночь самоубийства, говорилось: «С каким чувством свободы и открытости мира входило мое поколение в литературу при Ленине, какие силы необъятные были в душе и какие прекрасные произведения мы создавали и еще могли бы создать! Нас после смерти Ленина низвели до положения мальчишек, уничтожили, идеологически пугали и называли это —„партийностью”»[348].

Революционную риторику сменила государственническая, если не сказать – имперская. Были публично реабилитированы некоторые цари (Иван Грозный и Петр Первый), прославлялись легендарные царские полководцы (Александр Невский, Суворов, Кутузов, герои войны 1812 года, адмирал Нахимов и герои Крымской войны). Про них снимали кинофильмы, писали книги. Шло явное заигрывание с архетипическими народными представлениями о «сильной власти».

Под лозунгом «кроме царя, им ничего не надо» в отношении подавляющего большинства населения начали культивироваться заскорузлые привычки чинопочитания, пресмыкания перед начальством, которое опять стали путать с Родиной, и в результате – отчуждение большинства населения от политической жизни.

Собственно, давно укорененный страх перед «лихим человеком» и послужил спусковым крючком массовых репрессий и Большого террора. Ведь не Сталин, как утверждала пропаганда, а его политические оппоненты реально осуществили Октябрьский переворот и победили в Гражданской войне. А значит, могли повторить…

Понятно, что управление идеологической накачкой населения осуществлялось в рамках Права катастроф. Никаких законодательных актов, регулирующих пропаганду, не существовало. Творцы были абсолютно беззащитны и беспомощны перед малокультурными чиновниками, зачастую разбиравшимися в искусстве по принципу «ваша музыка нам не ндравится». Описанная система полоскания мозгов и агрессивной суггестии просуществовала до самой кончины советской страны.

Глава 6

Сталинская Конституция

Что это было

Из нашего исторического далека текст Конституции СССР 1936 года выглядит весьма странно, поскольку слабо соответствует управленческой и политической практике как до, так и после принятия этого документа

Отказ от риторики классовой борьбы и идеи мировой революции, введение почти что буржуазного парламентаризма и всеобщего равного избирательного права, разделение властей и обеспечение приоритета позитивного права над Правом катастроф силами сугубо законодательного органа, открытый судебный процесс, право обвиняемых на защиту и, наконец, Песнь о правах, которой заслушивались даже либералы всего земного шара. А вдогонку этой «самой демократичной в мире конституции» – массовые репрессии и Большой террор. Нелогично как-то. Зачем обманывать всех таким неслыханным образом?

Существует несколько версий этого загадочного события.

Первая: Конституция СССР 1936 года была сугубо экспортным продуктом. В середине 1930-х годов Советский Союз был еще слаб в экономическом и военном отношении и потому вел миротворческую, оборонительную политику, которая находила выражение в предложениях о всеобщем разоружении и создании системы коллективной безопасности, вступлении Советского Союза в 1934 году в Лигу Наций, когда становившаяся все более агрессивной Германия из нее, наоборот, вышла. Чтобы продемонстрировать отказ от продвижения мировой социалистической революции, была практически прекращена работа Коминтерна – главного агента влияния СССР в капиталистических