тогда, когда существовало множество частных сельских хозяйств. В результате сплошной коллективизации, когда все вопросы землеустройства и землепользования решались исключительно партийными органами, споры на этот счет стали невозможны.

Сворачивание НЭПа привело к полному исчезновению хозяйственной самостоятельности юридических лиц, единственным владельцем которых стало государство. Имущественные споры стали носить ведомственный характер.

Тем не менее в рамках гражданского судопроизводства рассматривалось значительное количество дел. Поэтому Народный комиссариат юстиции РСФСР в 1927–1928 годах начал разработку мероприятий по созданию, в виде эксперимента, общественных судов. В 1928 году стали организовываться примирительные камеры при сельских советах для крестьян[329] и товарищеские суды на фабрично-заводских предприятиях, в государственных и общественных учреждениях для рабочих и служащих[330]. К подсудности примирительных камер были отнесены дела по имущественным спорам на сумму не свыше 15 руб. и уголовные дела об оскорблениях, нанесении ударов и побоев, не связанных с телесными повреждениями. Примирительные камеры в качестве меры наказания могли применять принудительные работы на срок до семи дней, штраф до 10 руб., общественное порицание, предупреждение, возмещение причиненного вреда.

Обжалованию постановления примирительных камер не подлежали, но могли быть пересмотрены в порядке прокурорского надзора. Суд имел право внести дело на рассмотрение народного суда, если считал, что решение примирительной камеры нарушает закон или интересы государства и граждан. Постановления примирительных камер приводились в исполнение судебными исполнителями и заинтересованными лицами, в пользу которых было присуждено имущество[331].

В 1930 году общественные суды превратились в часть судебной системы. Их подсудность была расширена. Постановлением ВЦИК, СНК РСФСР от 10 октября 1930 года примирительные камеры были преобразованы в сельские общественные суды с изъятием из общего порядка рассмотрения уголовных, гражданских, трудовых и земельных дел[332]. Товарищеские суды были реорганизованы в производственно-товарищеские суды, затем, через некоторое время, обратно.

Система товарищеских судов просуществовала практически до последних дней Советской власти. Еще в 1970-е годы товарищеские суды активно вмешивались в конфликты жильцов коммунальных квартир, во внутрисемейные проблемы, в вопросы воспитания детей и т. д. и т. п., являя собой яркий пример вмешательства государства во все стороны жизни своих граждан.

Конституция СССР 1936 года в п. «х» ст. 14 отнесла к ведению Союза ССР судоустройственное и судопроизводственное законодательство. В самом Основном законе 1936 года были закреплены принципы судоустройства и судопроизводства в главе IX «Суд и прокуратура». Эти же принципы были воспроизведены в Конституции РСФСР 1937 года (глава Х). Далее эти положения получили закрепление и развитие в законе СССР от 16 августа 1938 года «О судоустройстве СССР, союзных и автономных республик»[333]. Следующим актом должен был стать ГПК СССР, однако проект, готовившийся во Всесоюзном институте юридических наук, насколько нам известно, не был даже опубликован – началась Великая Отечественная война. К работе вернулись только в конце 1940-х годов.

Гражданское судопроизводство, как и вся судебная система Советского Союза, представляло собой в первую очередь средство достижения властью своих целей, а затем уже механизм защиты прав и законных интересов граждан. Поэтому рассчитывать на то, что суд мог бы встать на защиту нэпманов или зажиточных крестьян, которых большевики беззастенчиво грабили в ходе удушения НЭПа и принудительной коллективизации, не приходилось. При этом сами правила гражданского судопроизводства были изложены понятно и недвусмысленно, но где было нужно – использовалось судейское усмотрение. Отдадим должное юридической технике текста кодекса: так же как и в ГК 1922 года, она была на высоком уровне, сказывалась квалификация авторов.

11 июня 1964 года были приняты новые ГК и ГПК РСФСР, вступившие в силу 1 октября 1964 года. Действие первого советского ГПК прекратилось.

Культурная революция

В первые месяцы после прихода к власти большевики были вынуждены в дополнение к предыдущей задаче своей партии – идеологии (религии) добавить вторую – управленческую (государственническую). Встал вопрос: какая из этих задач главная? Решение принималось посредством внутрипартийной борьбы, описанной в главе 2: командные высоты захватили управленцы (партократы). Вместе с тем это не означало, что партия идеологически и тем более физически разделилась на две части[334], а всего лишь – что право принятия суверенных решений полностью перешло к управленцам и развитие государства приобрело наивысший приоритет по сравнению с мировой революцией.

Тем не менее задачу построения социалистического общества никто не отменял. Наоборот, после объявления НЭПа проблема изменения массового сознания в соответствии с доктринами новой религии встала как никогда остро.

Существуют следующие каналы воздействия на сознание человека: рациональные, суггестивные и силовые (репрессии, запугивание, пытки, применение психотропных веществ и т. п.).

Утверждение о том, что массовые репрессии и Большой террор использовались в том числе для изменения массового сознания путем внушения людям страха перед ответственностью за инакомыслие, верно лишь отчасти. В реальности такому воздействию подверглись многие, но не абсолютное большинство населения, и потому считать репрессии основным средством воздействия на массовое сознание было бы сильным преувеличением. В основном они были направлены против «своих» – партийной и советской бюрократии, а также интеллигенции и, безусловно, произвели на людей сильное впечатление.

Поговорка «Половина населения страны сидит, а другая половина ее охраняет» пошла не от крестьян и работающих на фабриках и заводах, она касалась управленцев и ученых людей. Относительное большинство граждан и в нэповский, и в постпереломный (после 1929 года) период жило нормальной, а то и вполне счастливой жизнью.

Властям для реализации идей по созданию нового общества была необходима широкая поддержка населения, проистекающая из соответственно настроенных общественного мнения, морали, традиций и обычаев, норм жизни, верований и привычек, личных убеждений людей. Именно наличие благожелательной по отношению к властям поддержки населения обеспечивает инерционность развития истории, а значит, и устойчивость самой власти.

Комплекс мероприятий по достижению этого великолепия принято называть культурной революцией, потому как В. И. Ленин в 1923 году в статье «О кооперации» писал: «Культурная революция – это… целый переворот, целая полоса культурного развития всей народной массы»[335].

В соответствии с ленинскими установками сущность культурной революции, ее принципы и задачи заключались в следующем:

– искоренение буржуазной идеологии и религиозности, утверждение социалистической идеологии и морали;

– создание новой системы образования;

– формирование советской интеллигенции;

– развитие пролетарской культуры.

Однако словосочетание «культурная революция» представляется парадоксом, поскольку скачкообразные изменения культуры в истории человечества наблюдались только в пропаганде. Известно, что внедрение новых культурных норм в социальную практику – дело небыстрое, очень трудное и даже опасное. К тому же слово «культура» имеет такое огромное количество значений, что его употребление скорее затемняет, чем проясняет смысл.

В 20-е годы прошлого века канал рационального воздействия на массовое сознание был сильно заужен вследствие необразованности подавляющей части населения. К 1927 году грамотными в СССР были всего лишь чуть более 10 миллионов человек. Прослойка грамотных в городах составляла 79 %, в деревне – 4,3 %. В 1927 году наша страна по уровню грамотности находилась на 19-м месте в Европе. Неграмотными в возрасте 12 лет и старше оставались 54 млн граждан Советской России.