И так же этот мир неотделим от Брахмана. Как в пространстве я вижу только пустотность, в воде миража – только жар, во всем мире – только видимость, так во всех трех мирах я вижу только Брахмана.

Рама спросил:

35–38. О муни! Открой мне это великое знание того, как обрести освобождение от видимости мира пониманием его полного несуществования. Каким образом достигается состояние, где видящий и видимое сливаются воедино, где двойственность перестает существовать и остается только нирвана? Расскажи мне о том, как с постижением абсолютного несуществования видимого мира возникает осознание единого Брахмана. Как познается и как открывается то, о муни, по достижении чего не остается ничего недостигнутого?

Васиштха ответил:

39–43. С незапамятных времен разрасталась эта болезнь неверного понимания! Но теперь с помощью лекарства различения она окончательно излечится. Полное избавление от этой напасти не может произойти в один миг, как необходимо время, чтобы спуститься с горы, на которую долго и с трудом взбирался. Поэтому слушай внимательно, как постоянно практикуемыми логическими размышлениями разрешается заблуждение этого мира. Слушай внимательно мой рассказ, о Рама! Вняв ему и постигнув его, ты обретешь осознание и освобождение, о садху. Я излагаю тебе эту книгу о создании, о Рама, плодом понимания которой является освобождение.

44–48. Этот мир видится, но он никогда не рождался, имея природу пустого пространства; он только кажется существующим в силу непонимания, и описание этой мудрости содержится в книге о создании. Весь этот видимый мир, со всеми включенными в него разнообразными существами и объектами, движимыми и неподвижными, со всеми божествами, демонами и небожителями, с Рудрой и остальными, во время всеобщего разрушения исчезает, становясь невоспринимаемым, и это называется разрушением. Остается лишь только реальность, неподвижная и глубокая, не свет и не тьма, непроявленная и не имеющая названия, не пустота и не форма, не видимое и не видение, не множество существ и объектов и не отсутствие их. Реальность, пребывающая бесконечно.

49–51. Можно ли определить ее? Она полнее полного, не существующее, и не несуществующее, и не комбинация из них; не существо и не существование. Это чистое Сознание без осознаваемого, бесконечное, неизменное, всеблагое, не имеющее начала, середины и конца, предначальное и беспредельное. В нем этот мир возникает, как странное видение больных глаз. Это божественность, являющаяся всем видимым и в то же время ничем из видимого, представляющая собою сущность и существования, и несуществования.

52–54. У этой реальности нет ушей, нет языка, нет носа, нет кожи и глаз, но она все всегда слышит и видит, ощущает вкус, прикосновение и запах всего. Это реальность, принимающая форму нереального, и в ее свете явно видится картина творения, хотя ее природа есть безначальное и бесконечное чистое Сознание, не имеющее цвета. Она видит этот мир подобно тому, как мы созерцаем с прикрытыми глазами точку между бровей. Она сознает свою природу вечного сияющего пространства Сознания.

55–59. Помимо себя самого, у божественного Сознания нет причины, как не существует рогов у зайца; оно само является причиной мира, как вода является причиной множества волн. Этот вечный, бесконечный и неделимый свет Сознания пребывает в сердцах всех, и в этом чистом свете сияют все три мира. Без этого света не могут блистать солнце и другие светила, в огне его блеска появляются все три мира, подобно миражам в пустыне. Миры рождаются, когда в нем появляется движение; если же движения нет, они пропадают – как при быстром вращении горящей ветки появляется круг огня, которого нет в отсутствии вращения. Без труда созидая и разрушая миры, оно пребывает повсюду; и волнуясь, и без волнения, оно всегда остается неизменным, чистейшим самим собой.

60–62. Эта вездесущая реальность, включающая и движение, и неподвижность, как будто разделенная действиями, в реальности неделима. Она всегда пробуждена и в то же время вечно пребывает в глубоком сне. И, не будучи ни в бодрствовании, и ни глубоком сне – она неизменна повсюду и всегда. Она незыблема, блаженна и спокойна; она – волнение, являющееся всеми тремя мирами; она – суть подвижного и неподвижного, единая и одновременно полная форм.

63–67. Как аромат цветка сохраняется после того, как цветок завял, это Сознание пребывает здесь непосредственно и неуловимо, подобно белизне чистой ткани. Оно схоже с немым, но не немо; оно сознательно и в то же время подобно камню. Оно наслаждается, хотя бесконечно удовлетворено; оно совершает все, хотя бездеятельно. Оно не обладает телом, и оно – все тела с тысячами рук и глаз; у него нет основы, и им наполнен весь этот мир. Не имея органов чувств и не обладая их силой, оно дает возможность действовать всем органам; не имея ума, оно стоит за всеми мыслями и умственными ощущениями. По причине незнания его возникают заблуждения и страхи сансары, знание его уничтожает все тревоги.

68–70. В его всепроникающем свете неизменной осознанности существуют все действия, возникающие как волнения ума. Из него являются бесчисленные всевозможные объекты – горшки, ткани и прочее, – подобные разнообразным волнам, пене, барашкам и ряби в воде океана. Оно кажется отличным от себя самого ввиду иллюзии множества объектов, как золото мнится множеством разных браслетов, колец и других украшений.

71–75. Эта единая проявленная сущность есть ты, я и все люди; и эта непроявленная и неощущаемая сущность не является ни тобой, ни мной, ни всеми людьми. Оно кажется различным и разделенным, хотя оно не разделено, оно мнится чем-то другим и преходящим; из него возникает весь видимый мир, подобно волнам, встающим из воды. Им порождается время и восприятие воспринимаемого, и из него появляется ум. Только благодаря ему сияют здесь все источники света. Действие, форма, вкус, запах, звук, осязание и ум – все, что ты знаешь, есть только оно, и его божественность дает возможность любому знанию и пониманию. Оно пребывает в том, кто видит, в видимом и в видении как само видение, и когда ты постигаешь это, ты осознаешь себя.

76. Знай его как не рожденное и не умирающее, не имеющее начала и бесконечное, безграничный Брахман, блаженное, чистейшее, всемогущее, благородное, высочайшее, непогрешимое, лишенное всяких понятий, являющееся причиной всех причин, известное и неизвестное, само Знание, Сознание, пропитывающее весь мир.

Такова сарга девятая «Описание высшей причины» книги третьей «О создании» Маха-Рамаяны Шри Васиштхи, ведущей к Освобождению, записанной Валмики.

Сарга 10. О высочайшем Существовании, остающемся после великого разрушения.

Рама спросил:

1–4. После разрушения вселенной остается только не имеющая формы реальность. В этом нет никаких сомнений. Как может быть, что это не абсолютная пустота? Почему она не материальна, почему это не свет и не тьма? Как может быть, что это не сознание, не джива, не интеллект и не ум? Как это может быть ничем и всем? Такие противоречивые слова меня несколько озадачили.

Васиштха ответил:

5–6. О Рама, ты задаешь сложные вопросы. Но я все легко и безусильно объясню, как играючи солнце разгоняет ночную тьму. Когда наступает конец всего существующего, остается лишь Существование, и я расскажу тебе, о Рама, почему оно – не пустота.

7–11. Как в камне всегда есть невысеченная фигура, так мир неизменно присутствует в чистом Сознании, которое потому не является пустотой. Так проявляется этот мир множества наслаждений. Будь проявление реальным или нет, то, где он видится, – никак не пустота. Как нельзя сказать, что каменная глыба с невысеченными фигурами пуста по отношению к этим фигурам, так и Брахман не пуст по отношению к проявленному миру. Как в спокойном океане волна одновременно и есть, и ее нет, так в Брахмане этот мир – и пустота, и не пустота. Конечно, когда время и пространство исчезают, невозможно вырезать никакую фигуру. Забывая об этом, легко впасть в заблуждение по поводу бесконечного Брахмана.

12–14.