Шрифт:
Закладка:
— Да, да, я понимаю!
— Итак, наконец, я отказался от сна, встал с кровати и прошел весь путь сюда, чтобы предупредить тебя. Как болят мои старые ноги! Но почему мы все еще разговариваем? Ты должен уходить немедленно, юный римлянин. Я полагаю, ты все равно направлялся в «Гнездо Кукушки», а? Какая еще у тебя могла быть причина проезжать через это жалкое захолустье? При первом слабом свете зари я увидел огонек восхищения в его слезящихся глазах.
— Да, я ... я направляюсь в «Гнездо Кукушки». — Я единственный раз за все это время сказал правду.
— Тогда ты должен немедленно отправляться в путь, если хочешь опередить их. Дa! А вчера я рассказывал тебе о смертельных ловушках, которые не позволяют посторонним добраться до «Гнезда Кукушки»! Ты, конечно, знал все об этих опасностях и о том, как их безопасно миновать.
— Если бы только так было на самом деле! — пробормотал я себе под нос.
Джет, который понял ситуацию, не нуждался в моем приказе, чтобы начать собирать наши вещи. Он подбежал к верблюду, который был привязан к ближайшей пальме, и начал будить животное, которое замотало сонной головой и плюнуло в него.
Я бросился помогать Джету надевать сбрую для верховой езды на верблюда, но животное, раздраженное тем, что его разбудили так рано, сделало работу вдвое сложнее, чем она должна была быть сделана. По мере того, как рассвет становился все ярче, а верблюд все еще не был оседлан, я почувствовал нарастающую панику.
Наконец мы были готовы отправиться в путь. Я в последний раз проверила сумку с сокровищами, затем полез внутрь и вытащила серебряное кольцо с кроваво-красным сердоликом
Я повернулся к Хепу и вложил кольцо в его обветренную ладонь.
— Спасибо, Хепу.
Его слезящиеся глаза загорелись. — Я никогда не видел ничего более прекрасного! Никогда я не держал в руках столько богатства!
Я сжал его пальцы: — Что бы ты ни делал, не позволяй им найти это кольцо у себя. Спрячь его где-нибудь и вернись за ним позже.
Он кивнул, а затем, к моему удивлению, положил кольцо в рот и проглотил его.
— Старый бандитский трюк, - сказал он. — Но ты, конечно, его знаешь.
Когда я повернулся, чтобы сесть на верблюда, он тронул меня за руку.
— Юный римлянин, сделай последнее одолжение!
— В чем дело, Хепу?
В тот же момент Джет схватил меня за другую руку. Он навострил одно ухо, как будто его обостренный слух уловил звук, слишком слабый, чтобы я мог его заметить. Его брови встревоженно взлетели вверх.
— Рубины, - сказал Хепу. — Я никогда не видел рубинов. Ты покажешь их мне? Только один разок взгляну ...
— Там какой-то шум, - прошептал Джет. — Разве ты не слышишь? Ломаются ветки ... и что-то шуршит ... в той стороне...
Очень быстро, как только мог, я вытащил рубиновое ожерелье из сумки и протянул его Хепу. Он ахнул. Дрожащими пальцами он коснулся алого камня камней.
Меня осенила мысль: почему бы не отдать ожерелье с рубином Хепу и не избавиться от него? Такой смелый жест мог бы понравиться Фортуне, в чьей благосклонности я нуждался сейчас больше, чем когда-либо. Но если оно действительно было проклято, почему я должен был переложить свое несчастье на человека, который пытался меня спасти? А что, если рубины были той ценой, необходимой для выкупа Бетесды?
Дебаты в моей голове внезапно прекратились, когда чей-то голос крикнул: — Смотрите! Рубины!
Я обернулся и увидел в обрамлении подлеска примерно в тридцати футах от себя лицо Хархеби. Позади него, казалось, собралось еще несколько человек, по большей части скрытых зеленью.
Хархеби просто стоял и смотрел, словно прикованный к рубинам. Меня поймали с поличным.
Одним движением я засунула ожерелье обратно в мешок, вскочил на верблюда, посадил Джета перед собой и натянул поводья. Зверюга вскочил на ноги, внезапно взмахнув конечностями, отчего Хепу отшатнулся назад.
— Домой! Домой! Домой! - крикнул я, и мы тронулись в путь, а Хархеби с группой своих людей поспешили за нами.
XVII
Галопируя так быстро, как только мог, верблюд поскакал на юг по прибрежной тропе. Деревья и кустарники преграждали путь, так что мне казалось, что я лечу по покрытому листвой туннелю, ослепленный вспышками косого солнечного света, когда над Дельтой начало разгораться утро.
Почему я не ушел сразу, когда Хепу передал мне свое предупреждение? Какая бы фора у меня ни была, она исчезла. Позади себя я услышал крики мужчин и блеяние их верблюдов. Могли ли их верблюды обогнать моего?
Они приближались все ближе и ближе, пока я не смог расслышать, что они кричат.
— Он направляется к Гнезду Кукушки?
— Он, должно быть, один из их банды!
— Как бы нам не влипнуть ...
— Подумай о награде!
— Может, повернем назад ...
— Подумай о рубинах!
Я так быстро проскакал мимо черепа крокодила, укрепленного на шесте, что странный образ запечатлелся в моем сознании только после того, как я стрелой пролетел мимо него. По словам Хепу, это было первое уведомление о том, что мы въезжаем на территорию банды Кукушонка. Каждая частичка моего тела уже была в состоянии повышенной боевой готовности - мое сердце бешено колотилось, руки вспотели, мысли путались, - но больше всего я ощущал дрожь страха.
Череп крокодила произвел на моих преследователей еще более пугающий эффект, поскольку стук копыт позади меня внезапно стих. Я оглянулся и увидел, что люди Хархеби остановились и лихорадочно совещаются, качая головами и дико жестикулируя. Местные жители среди них узнали предупреждающий знак и отказались ехать дальше.
Я воспользовался
