так, что мы остановились перпендикулярно концу пирса. Мои ноги затекли от жлительного сидения, а руки болели от гребли. Мне не терпелось выйти из лодки. Как, очевидно, и Джету, который сразу же вскочил.

— Сядь на место! - рявкнул Менхеп.

Джет бросил на него озадаченный взгляд.

— Делай, как он говорит, - прошептал я. — Подожди, пока нас не пригласят.

Покраснев, Джет устроился обратно на носу лодки.

Из толпы на дальнем конце пирса я услышал крики и ропот. Одно имя повторялось снова и снова.

— Где же Артемон?

— Пойди и скажи Артемону!

— Артемон должен скоро прийти!

Я повернул голову и посмотрел на Менхепа. — Кто такой этот Артемон?

— Кукушонок, конечно. Наш предводитель. Должно быть, это он, вон там сейчас идет.

Толпа расступилась. Крики и ропот стихли. В маленькой лагуне внезапно стало так тихо, что я услышал только кваканье лягушки из камыша неподалеку, а затем еще один звук, который, казалось, доносился гораздо дальше, — рев какого-то гигантского зверя. Это напомнило мне звуки, которые я слышал в Александрии, доносившиеся из-за высокой стены зоологического сада, примыкающего к царскому дворцу, где царь Птолемей держал частный зверинец экзотических существ. Что за грозное животное издало такой глубокий, угрожающий рев? И почему никого в толпе это не испугало?

У меня больше не было времени думать о странном звуке, потому что в этот момент из толпы появилась фигура и ступила на пирс. Как и большинство мужчин, он был одет в тусклые цвета, зеленые и коричневые, которые гармонировали с пейзажем, но, в отличие от других, он носил ярко-красный шарф, повязанный вокруг головы. Я вспомнил, что мой отец говорил мне, что римские полководцы, как известно, носили красные плащи, чтобы выделяться на поле битвы и бросаться в глаза своим войскам.

Жестом велев нам с Джетом оставаться в лодке, Менхеп ловко спрыгнул мимо нас на пристань и подошел к фигуре в дальнем конце. Некоторое время они разговаривали голосами, слишком тихим, чтобы я мог их расслышать. Затем к нам направился мужчина в красном платке, а за ним следовал Менхеп.

Артемон был высоким и широкоплечим. Его шаги на пирсе звучали тяжело и твердо. Все в его осанке выражало уверенность и ауру властности, но, когда он подошел достаточно близко, чтобы я мог ясно видеть его лицо, я опешил.

Я ожидал, что главарем бандитов будет покрытый шрамами седой ветеран, грубый тип с резкими чертами лица, который мог внушать ужас одним взглядом. Вместо этого я увидел красивого юношу с высокими скулами, гладким лбом, ярко-голубыми глазами и такими красными губами, как будто он разукрасил их, как это делают женщины. Тонкая тень на его квадратной челюсти больше напоминала бородку, чем саму бороду. Он, должно быть, был даже моложе меня, возможно, подростком.

Не сводя с меня глаз, он дошел до конца пирса. — Меня зовут Артемон. А ты кто?

Оставаясь сидящим в лодке, мне пришлось наклонить голову под острым углом. — Меня зовут Марк Пекуний, - сказал я, решив остаться под вымышленным именем, которым пользовался с момента нашего пребывания в Саисе.

— Ты римлянин? — спросил он, к моему удивлению, на латыни.

Я ответил на латыни — Сейчас я живу в Александрии. Но да, я родом из Рима.

Артемон кивнул. Менхеп встал рядом с ним, и он перешел на греческий. — Мой товарищ здесь сказал мне, что у тебя неплохая репутация. Он говорит, что за тобой погналась вся деревня во главе с каким-то старым придурком из Саиса. Но он говорит, что тебе удалось одурачить их всех. Заставил их задыхаться в пыли, если кто-нибудь из них выжил в ловушках на дороге.

— У нас было захватывающее утро, - сказал я.

Артемон улыбнулся: — Менхеп говорит, что отец города Саиса выдвинул против тебя довольно шокирующее обвинение - утверждал, что вы в одиночку убили группу путешественников в Канопусе, а затем сбежали с сумкой, полной драгоценностей. Он приподнял бровь и посмотрел на меня свысока. — Мне кажется, ты не похож на хладнокровного убийцу, Марк Пекуний.

— И ты не похож на главаря бандитской шайки.

Он запрокинул голову и рассмеялся: — А скольких главарей бандитских группировок ты встречал?

Я ничего не ответил.

— Как я и думал, - сказал он. — А я каждый день вижу хладнокровных убийц. — Он махнул рукой, указывая на толпу в дальнем конце пирса. — Итак, в данном случае, кто лучше разбирается в характере другого, Пекуний, ты или я?

Его немигающий взгляд заставил меня вздрогнуть. Может, он был и молод, и к тому же симпатичен, но я понял, что с Артемоном шутки плохи. Я тоже была озадачена. Молодой египтянин, говоривший на латыни и умевший излагать свои аргументы в таких элегантных выражениях, наверняка получил не плохое образование. Как такой юноша стал главарем самой известной банды разбойников Дельты?

Артемон увидел испуг на моем лице и, казалось, развеселился: — Не волнуйся, Пекуний, я не собираюсь стоять здесь и приставать к тебе с неудобными вопросами. Если Менхеп ручается за тебя, этого достаточно - по крайней мере, на данный момент. Здесь ты увидишь, что мы не задаем лишних вопросов. Здесь важно то, что делает человек и как он ладит со своими товарищами, а не то, откуда он родом, или на каком языке он говорит, или кем были его родители ... или убивал он, или не убивал каких-либо людей. Но я собираюсь заглядывать в тот мешок, который ты принес. Если он полон добычи, как, кажется, думает Менхеп, ты можешь оставить себе определенную часть и, клянусь Исидой, ты заслужил это, проделав весь путь сюда от Канопуса с толпой, преследователей, дышащих тебе в спину! Но от тебя ждут, что ты поделишься. Здесь такое правило: делиться со всеми одинаково. Если ты ступил на этот пирс, то должен принять этот закон.

Я пожал плечами: — Я все понял. Если бы не Менхеп, я был бы сейчас покойником. Я благодарен вам за гостеприимство.

Артемон кивнул, затем посмотрел